— Ты настолько тупой, что моего имени запомнить не удосужился?
— Вильма? — с надеждой на то, что угадал, глядел на её профиль, а женщина закатила глаза, и в её мыслях крутилась лишь одна мысль. Точнее вопрос, на который отыскать ответ невозможно: «И как я вообще додумалась с тобой переспать?»
— А впрочем, плевать, — тонкие уста тронула фальшивая улыбка, голос был приторно слащавым. — Я сейчас пойду в душ и чтобы тебя, Гарри–Хуярри, здесь не было, когда я оттуда выйду, — тон резко похолодел. — Понял?
— Фу, как некультурно и негостеприимно! — скривил свои губы в гримасе недовольства и откинулся обратно на кровать.
Ничего не ответив, натянула на нагое тело шёлковый халатик винного цвета и обулась в чёрные пушистые тапки. Тело всё ещё тряслось от недавнего ужаса, покрываясь мурашками ещё больше, когда обнаженных участков тела касался легкий сквозняк. Дрожащими пальцами включила холодную воду и прямо в халатике перелезла через бортик ванной. Скатилась вниз по коричневой плитке, обнимая колени.
— Чёрт, Эйдан, что ж ты мне так нервы делаешь… — едва слышимый шепот разбавил шум воды. Тяжелые капли заставляли тело содрогаться, а губы посинели. На удивление холод не привёл в чувства, а лишь усугубил ситуацию, пробираясь своими морозными коготками в голову и задевая те воспоминания, которые пламенем хотелось выжечь из памяти. Нечасто она погружалась в мысли о прошлом, а когда погружалась — сразу же принимала решение наведаться на кладбище.
Спустя продолжительное время выключила воду и на дрожащих ногах поднялась, скидывая с плеч тяжёлую ткань. Встреча взглядом с отражением в зеркале всё же частично вернула женщину в реальность: она нормально умыла лицо теплой водой, хоть после холодной она казалась Виктории лавой, и торопливо почистила зубы. Укутавшись в полотенце, побрела на кухню, чтобы заварить себе любимой горячего кофе и составить планы на сегодня.
— Ты всё ещё здесь? — невозмутимость вновь вернулась на своё законное место и теперь лицо женщины не выражало абсолютно ничего.
— Я просто подумал…
— Мне плевать, — подошла ко входной двери, повернула ключ и нажала на ручку. — Вон!
— Вижу, к тебе гости, — Гарри поджал губы и кивнул в сторону дверного проёма.
— Совсем уже кукухой поехал? Что ты не… — повернула голову в сторону проёма, встретилась взглядом с алыми радужками, и женский голос вдруг заиграл красками удивления, — …сёшь?
Избитый шизофреник стоял, шатаясь, и опирался вытянутой рукой о дверной косяк. Бровь рассечена ровно так же, как и нижняя губа, а одно крыло тёмно-бордового цвета неестественно вывернуто влево. Помимо этого, на лице красовались множественные ссадины, царапины и кровоподтёки.
— Кхм, — прочистил горло Люцифер, злобно зыркая на растерянного Гарри.
— Понял, всего хорошего, Ванда, — короткий кивок в сторону Уокер, и спутник ретируется, слегка задевая плечом конкурента. Виктории лишь оставалось наблюдать за этим действом, сложив руки под грудью.
— Может уже пустишь? А то я минимально задолбался слушать мысли твоей соседки напротив о том, какая же ты шлюха, — вымученная улыбка едва тронула мужские уста и демон зашипел от боли. Чуть помедлив, добавил уже громче:
— Всё увидела, карга старая?
До демонического слуха донеслось недовольное ворчание старухи за дверью и звук скольжения мебели, вероятно табуретки, по деревянному ламинату.
— Принесла нелёгкая, — бурчит Виктория под нос. — Садись на диван в гостинной, я сейчас переоденусь и обработаем сие недоразумение, — развернулась и привычным тяжелым шагом двинулась в свою спальню, где всё ещё пахло недавней страстью. — Прямо по коридору если что.
Три минуты, и на женщине красовалась синяя футболка оверсайз и тёмно-серые велосипедки. Мокрые волосы сцепила в неаккуратный пучок, с которого сразу же выбилось несколько светлых прядей. Ловким движением руки выхватила чемоданчик с медикаментами, двигаясь к непрошенным гостям в виде психа и его перебитого летательного аппарата.
— У нас нет времени, мы должны ехать в морг, или как вы, земляне, это место называете? — не успела войти, как на неё обрушилась реплика Люцифера.
— А тебя не смущает, что у меня сегодня выходной? — бесцеремонно взяла лицо мужчины в холодные ладони. Тот зашипел, хотел вырваться, но грозное и властное «Стоять!» заставило его поддаться женщине и повертеть головой в стороны, как она и велела. — С каким асфальтом ты уже поцеловаться успел? У тебя следы скольжения на коже, — про себя женщина отметила, что получил Люцифер довольно-таки не слабо. — Знаешь, будь я шизоидом, сбежавшим из дурки, я тоже вместо полиции побежала бы к знакомому судмедэксперту…
Отвернулась на секунду и достала из чемоданчика что-то. Невольно вспомнила те смутные времена, когда её запихнули на три недели в отдел экспертизы живых лиц: были алконавты, что до зелёных чертиков нажрались и устроили «махач раз на раз». Были обиженные девочки, что заявляли на своих парней об изнасиловании с целью «проучить», ровно так же, как и бабульки, что специально бросались под колёса машин, чтобы срубить бабок с водителей. Именно после испытаний в «живых лицах» юная студентка познала весь смысл фразы, сказанной её бабушкой: «Не бойся мёртвых, бойся живых». Живые и вправду намного опаснее трупов — труп не может под психотропными препаратами с огромного размаха лбом губу судмедэксперту расфигачить, а чувак со всеми признаками жизни вполне себе так и поступил на глазах у студенки-третьекурсницы. Этот эпизод настолько врезался в память Виктории, что её по сей день бросает в неоправданную дрожь, когда приходится работать не со «жмуриками».
— У вас новый труп, у нас новый непризнанный. Расследование стоит на мертвой точке… — проигнорировал колкость, пытаясь шипеть от боли как можно тише.
— Заткнись, — приложила проспиртованный тампон к краю ранки на брови, — мешаешь процессу.
— Оно само заживёт, — дернулся, пытаясь встать, но тут же, извергая поток бранных слов, сел обратно. Изнеможденно прикрыл глаза и откинулся на спинку.
— Да? — бровь женщины изогнулась в удивлении. — Лично меня терзают смутные сомнения. В таком состоянии убийца скорее тебя поймает, нежели ты его, — продолжает обрабатывать рану, слегка ухмыляясь. — А мне потом в твоих божественных, — с нескрываемым сарказмом в голосе произносит, — кишках колупаться…
— Упрямая, — цедит сквозь зубы, когда ловкие пальчики медика опять прислоняют влажную вату, пахнущую спиртом, к месту соприкосновения его лица со столом в кабинете папаши. — Ад заберет меня обратно раньше, чем я попаду под твой нож.
— Скальпель, — поправляет, — не делай из меня мясника, я творю искусство, — её лицо находилось так близко к его, что Сын Дьявола ощущал горячее дыхание на своей щеке.
Сосредоточена и внимательна, замазывает царапины какой-то мазью сразу же после обработки спиртом. Тонкие губы время от времени выдыхали направленный поток воздуха, чтобы облегчить страдания мужчины, плотно сцепившего челюсти. Он в свою очередь рассматривал Уокер с интересом. Чем-то цепляла его внешность женщины — совсем не похожа на всех, кого ему доводилось видеть в своём мире. Тонкие губы слишком хорошо сочетались с острыми, слегка угловатыми чертами. Но эта угловатость казалась такой женственной, такой… утончённой? Демон сам удивлялся своим мыслям, ведь ему раньше не приходило в голову, что люди могут быть красивыми: он на них никогда не обращал внимания.
— С лицом покончено, а теперь прости, — резким движением и с оглушительным треском разорвала чёрную хлопковую рубашку, заставляя демона застыть на месте и затаить дыхание — всё-таки холод её пальцев нехило обжигал его татуированную грудь. Но и его кожа ей адским пламенем казалась, чего уж греха таить. Тряпки, пропитанные кровью, пали на пол жертвой Виктории Уокер.
— Ты мне теперь полуголым предлагаешь щеголять? — пришла очередь Люцифера брови поднимать.
— Думаю, — синие омуты сощурились, — рубашка, забытая одним из моих мужиков, тебе подойдет не хуже.
— И много мужиков забывают у тебя свои вещи? — ему от чего-то трудно было скрыть откровенную насмешку над женщиной, что прекрасно поняла его посыл.