Ирина вновь задумалась.
– Кажется, два. Это было что-то вроде «Пусти!», но я не уверена.
– «Пусти», – задумчиво повторил Реваев, – с кем же он разговаривал?
– Не знаю, – покачала головой Ирина, – он крикнул и тут же выстрелил еще раз, четвертый. Но я говорю вам, это могло быть и какое-то другое слово.
– А что, если он с демоном общался? – выдвинула версию Лена. – Такое учудить – это ж наверняка сумасшедшим быть надо. Может, ему какой демон и нашептывал, чтобы он пошел людей убивать? Вот он ему и крикнул, чтоб отпустил тот его. Что? Не может разве такого быть?
– Может, – успокоил девушку Реваев, – бывает и такое. Но, думаю, пока мы этого стрелка не изловим, точно узнать, кому и что он кричал, не получится.
– А вы изловите? – недоверчиво спросила Лена.
– Непременно. – Полковник улыбнулся как можно оптимистичнее. – Вы еще вот что мне скажите. Что потом было? Куда наш стрелок делся?
– Так в машину сел, она прямо здесь и стояла, – Ирина махнула рукой в сторону перекрестка, – каршеринговая, вся такая разукрашенная, в надписях. Вот он в эту машину сел и уехал, вон в ту сторону. И ружье с собой забрал, – добавила девушка, предугадав очередной вопрос следователя.
– Очень хорошо, замечательно. – Реваев сделал несколько пометок в блокноте. – Номер машины вы, случайно, не запомнили, ну или хотя бы название каршеринга?
– Нет, номер мне было не видно, – в голосе Ирины слышалось явное сожаление, – а машина была такая яркая, с оранжевым логотипом.
– «ТвоеАвто»? – предложил вариант Реваев.
– Да, точно! Мне всегда было интересно, зачем они название по-английски пишут.
– Это уже вне моей компетенции, – усмехнулся Реваев. – Ну что же, каршеринг, это для нас очень даже неплохо.
– Что-то я сомневаюсь, – опять вклинилась в разговор Лена, – может, он, этот стрелок, и сумасшедший, но раз так все провернул и смылся, значит, не дурак. А раз так, то он, скорее всего, по чужому аккаунту машину взял. Сейчас многие так делают, когда что-то мутят. Что? – Она обернулась на удивленно уставившуюся на нее подругу. – Я сама так не делаю. Просто как-то с парнями зависали, разговор слышала.
– Ты бы меньше с такими парнями зависала, – неодобрительно нахмурилась вторая студентка.
– Ой, а что тут такого? – удивилась Лена. – Ну посидели в баре, расслабились.
– Целее будешь, – сухо отрезала Ирина и кивнула на расстрелянный автомобиль, – здесь, вон, тоже кто-то с кем-то расслаблялся.
Лена испуганно взглянула на внедорожник и ничего не ответила.
– Скажите, – спросил девушек Реваев, – а вы эту машину, случайно, не знаете? Номера у нее такие приметные, да и сам автомобиль в глаза бросается.
– Да бросьте, – махнула рукой Лена, – здесь же МГИМО. Тут каждый второй на крутой тачке ездит, разве всех упомнишь? А там что, наши, институтские, были?
– Да, две третьекурсницы с факультета делового администрирования и один молодой человек учился на четвертом курсе, международное право изучал.
– Ой, – Лена испуганно закрыла рот рукой, – какой ужас! Только мы их точно не знаем, мы же учимся первый месяц только. На своем потоке еще не все перезнакомились. Верно? – Она оглянулась на подружку. Та молча кивнула.
– Ну что же, – заключил Реваев, – спасибо вам, девушки, что так все рассказали подробно. Правда, придется вам позже все еще раз повторить, уже под протокол. Вы сейчас в микроавтобус вернитесь, данные свои Виктории Владимировне оставьте и можете быть на сегодня свободны. А на днях я вас к себе вызову. Договорились?
– А можно во второй половине дня? – быстро спросила Лена. – А то нам сейчас занятия пропускать совсем нельзя. Сами понимаете, первый курс.
– Хорошо, – улыбнулся Реваев, – постараемся не мешать учебному процессу.
Отпустив свидетельниц, Реваев еще раз обошел неподвижно стоящий внедорожник, стараясь впитать в себя общую картину происшествия. Потом в деле у него будет много фотографий – и общих, и сделанных крупным планом, но все же нет ничего лучше, чем самому тщательно осмотреть все на месте. Только во время такого осмотра можно ощутить всю атмосферу совершенного преступления, пропитаться ею, попытаться понять, что чувствовали жертвы в последние мгновения своей жизни, и самое главное – ощутить почти незаметное, уже растворившееся в воздухе дыхание убийцы.
Во всяком случае, именно так любил говорить слушателям юридической академии давний приятель Реваева Олег Александрович Колесов, преподававший в этой самой академии уже более четверти века. Юрий Дмитриевич к подобным высказываниям относился весьма скептически, но с приятелем не спорил, считая, что будущим следователям небольшой романтический флер не повредит. Сам Реваев, работавший в следственных органах уже четвертый десяток лет, особой романтики при осмотре места совершенного преступления не испытывал, но все же собственному взгляду доверял больше, чем многочисленным сделанным криминалистами снимкам.