Глава шестая
Валентин Смирнов. Продолжение
Он вообще многое умел в ринге еще до того, как загремел на пять лет за решетку в Южной Америке. Так получилось, что в то же самое время в той же самой тюряге отбывал десятилетний срок дон Эугенио Диас, легенда мирового бокса: чемпион мира в далекой молодости и позже один из лучших тренеров на континенте. Почтенный старец получил срок за то, что забил насмерть голыми кулаками надругавшегося над его внучкой подонка и отправил на больничные койки пару-тройку его дружков. Легко мог бы отделаться условным или гораздо меньшим сроком, не окажись один из пострадавших сынком сенатора.
Маэстро заселили в одноместную камеру-люкс с евроремонтом на местный лад. Питался он тем, что привозили из ресторана. И, не страдая от безделья, продолжил работу по специальности. Добрейшей души человек, горячий поклонник бокса, начальник тюрьмы за свои кровные средства оборудовал на территории руководимого им учреждения достаточно приличного качества боксерский и тренажерный зал. И даже сауну.
Вскоре туда (не за бесплатно, конечно же) потянулись ученики дона Эугенио и другие, просто желающие постичь тайны благородного боевого искусства. Так что вложенные деньги очень скоро отбились. В спарринги с занимающимися выставлялись арестанты из числа бывших боксеров и просто крепкие, способные держать удар, парни.
Туда же угодил и Смирнов. И через некоторое время перешел из разряда живого мешка для отработки ударов в ученики мастера. «Как жаль, что мы не встретились раньше, – говаривал бывало тренер. – Такого шороха ты бы навел на большом ринге». И вздыхал.
Он прибыл в этот город на юге России после спешного отъезда из Москвы чуть больше года назад. Снял комнату в хрущевке и устроился охранником на рынок возле дворца спорта.
Как-то заглянул туда, заплатил денег и принялся понемногу нагружаться: попрыгал через скакалку, постучал по мешку, поработал с тенью. Его заметили и пригласили постоять в спарринге с профессионалами. Причем денег за каждый раунд положили чуть больше, чем платили за смену в ЧОПе.
Как-то раз его отозвал в сторонку грузный седой мужик с вдавленными в череп ушами и забавно посвистывающим, свернутым на сторону носом.
– Могешь, – одобрительно проговорил он – Сколько боев?
– Было немного, – уклончиво ответил Смирнов.
– Где?
– Не в России.
– А лет тебе сколько, иностранец?
– Тридцать пять.
– Жаль, будь ты годков на двенадцать помладше…
И предложил тому поработать, как говорят в боксе, гейт-кипером или швейцаром. То есть выступать против молодых, перспективных бойцов. Побеждать, если разрешат. Или проигрывать, если прикажут.
– Ах, ты ж засранец!
Смирнов не слишком сильно, но чувствительно пробил молодому нахалу по ребрам, добавил в челюсть и вновь принялся валять дурака. Так сказать, во избежание. Указание насчет этого Кречета было самое что ни на есть строгое: продуть и продуть без вариантов, лучше всего досрочно. Так и сделал бы, держи тот язык за зубами.
«Понял», – кивнул Смирнов и не стал задавать лишних вопросов. Если что-то делается, значит, кому-то так надо. Взять хотя бы нынешнего соперника: боец уровня ниже среднего и никогда приличного уровня не достигнет, видно же.
И все же его упорно тянут наверх. Значит, папа у мальчика – уважаемый здесь человек. Или хлопцу просто «надувают» послужной список, чтобы в перспективе выставить на большой бой против классного противника. И глубоко плевать, что тот сделает из него отбивную, зато вырученные за бой бабки с лихвой отобьют все затраты.
Запущенный в голову джеб Смирнов прочувствовал даже сквозь перчатки. Больно бьет, паршивец. Уклонился от размашистого левого и остановился – кольнуло в колене. Противник тут же толкнул его в угол. Сорвал дистанцию и принялся охаживать по корпусу тяжеленными боковыми.
«Твою же ж мать!». Зажатый в углу Смирнов дернулся в одну сторону, в другую – все без толку. Этот Кречет вцепился в него как бульдог. И тогда (ничего больше не оставалось) Смирнов коротко пробил с правой в незащищенную квадратную челюсть. И сразу же прилип к противнику. Со стороны казалось, что это он, обессиленный, висит на нем, а на самом деле он его держал, пока тот не пришел в себя. Рефери, кстати, все правильно понял, поэтому разнимать бойцов полез не сразу. Да и разнимал долго и как-то вяло.
Остаток раунда и боя противники лениво перестреливались одиночными с дистанции. Кречет еще не до конца пришел в себя, а Смирнова это вполне устраивало.
Прозвенел долгожданный гонг. Вопреки традиции бойцы обошлись без рукопожатий, жарких объятий и поцелуев в десны. По инициативе одного из противников, исключительно. Сами догадываетесь, кого.