– Естественно, – сказал Мейсон, хмуря брови, – есть в этом деле несколько пунктов, которые противоречат вашей теории. Прежде всего, почему он оставляет вокруг себя так много следов? Его можно выловить по объявлению в газете. Во-вторых, то, что знаете вы и Ева Мартелл, добило бы его окончательно. Если уж он зашел так далеко, то теперь он должен был бы постараться, чтобы и вы обе исчезли бесследно. И так быстро, как только вы дадите ему алиби, или что там ему нужно. Мне кажется, что более правдоподобной была бы гипотеза, что он только собирается убить Хелен и разрабатывает себе алиби – доказывая, что Хелен была дома, когда где-то в другом месте в это же самое время было совершено убийство. Но каким образом он мог бы это доказать?
– Послушайте меня, молодой человек! Вы можете поставить последний доллар на то, что здесь кроется убийство. Даже ее сумочка находится в доме.
Мейсон скептически поднял брови.
– Наверное, какая-нибудь старая сумочка, которой она не пользуется.
– Вовсе нет. Это ее собственная сумочка!
– Откуда вы знаете?
– В сумочке ее вещи.
– Какие?
– Помада для губ, пудреница, носовой платок, визитные карточки, кошелек с тремя долларами мелочью и кожаный футляр с дюжиной ключей внутри.
– Ключи от квартиры? – спросил Мейсон.
– Только один из них.
– От чего же другие ключи?
– Не знаю.
– А как они выглядят?
– Не думаю, чтобы эти ключи были от банковских сейфов, если вы это имеете в виду. Они выглядят как обычные ключи.
– Номер страхового полиса?
– Страхового полиса не было.
– Водительские права?
– Тоже не было.
– Мне кажется, что эта сумка была подложена умышленно.
– Это возможно, хотя лично я думаю, что нет. Говорю вам, что мисс Ридли убита. Это для меня так же очевидно, как то, что я здесь сижу. Вы, наверное, слышали о женской интуиции?
– Слышал, – ответил Мейсон с легкой гримасой, – но полиция об этом ничего не знает.
– Это чувство не покидает меня с тех пор, как я вошла в квартиру. Там чувствуется убийство, а Ева Мартелл и я играем роль дымовой завесы для убийцы. Вы адвокат и ответственный человек. Если вы мне скажете, что в том, что мы делаем, нет ничего противозаконного, то мы сможем оставаться там. Вы берете на себя ответственность…
– Минутку, минутку, – усмехнулся Мейсон. – Прежде всего, вы пришли ко мне только потому, что я разговаривал на улице с Корой Фельтон. У вас нет денег, чтобы платить адвокатам, и вы не намерены мне платить. Я не государственный чиновник. Если вы хотите быть уверены, что это дело чистое, то я рекомендовал бы вам обратиться в полицию.
Она снова нахмурилась.
– Хорошо бы я выглядела, если бы пошла в полицию и рассказала им о своих подозрениях. Интересно, для чего существуют адвокаты, если не для того, чтобы давать людям советы?
Телефон на столе Деллы Стрит зазвенел. Делла вопросительно посмотрела на Мейсона, а когда тот утвердительно кивнул головой, сняла трубку.
– Да, это секретарь мистера Мейсона… Кто? Ах так… Добрый день… Да, да… Еще неизвестно… Прошу подождать у телефона.
Делла положила трубку на стол, вырвала из блокнота лист и написала на нем: «Звонит Кора Фельтон. Она очень нервничает. Хотела бы с тобой поговорить. Знает, что миссис Винтерс здесь».
Она подала листок Мейсону, тот прочитал, кивнул, поднял трубку своего телефона и сказал:
– Герти, переключи разговор Деллы на мой аппарат… Слушаю.
– Добрый день, мистер Мейсон, – голос Коры Фельтон был полон смущения. – Извините, что беспокою вас. Думаю, что это несущественное дело по сравнению с теми, которыми вы занимаетесь в своей практике. Но так как вы об этом уже знали и неофициально были в курсе… то я думала… Видите ли, я не знаю, в какое положение попала Ева… Сколько бы стоило, если бы мы попросили вас изучить это дело, по крайней мере настолько, чтобы знать, не совершает ли Ева чего-либо противозаконного?
– Думаю, что для вас вполне реально, – сказал Мейсон, – по крайней мере, касательно финансового вопроса.
– Сердечно вас благодарю, мистер Мейсон, это было бы для меня громадным облегчением. Правда, я верю, что тетка Адела сможет справиться, но ситуация настолько необычная, что, может, нужно было бы поставить в известность полицию. Это, однако, крайность, к которой я не хотела бы прибегать. Не могли бы вы изучить это дело настолько, чтобы решить, нужно ли сообщать в полицию? И сколько все-таки это будет стоить?
– Стоимость будет, скорее всего, символическая, – сообщил Мейсон. – Вы уполномочиваете меня сказать особе, находящейся здесь, об этом звонке?
– Вы имеете в виду тетку Аделу?
– Да.
– Очень об этом прошу. Она всем этим очень расстроена и…
– Хорошо, – сказал Мейсон. – Если вы дадите мне номер своего телефона, то я позвоню позднее.
Мейсон записал номер на карточке, положил трубку и обратился к Аделе Винтерс:
– Это была Кора Фельтон. Она официально наняла меня. Я буду вынужден поговорить с этим мистером Хайнсом. Прошу, чтобы вы точно выполнили все мои поручения. Возвращайтесь в квартиру и не говорите Хайнсу о своем визите ко мне. Пусть ему кажется, что вы поехали на такси прямо домой. Такси ждет или вы его отпустили?
– Ждет. Я думала, что Хайнс может приехать туда раньше меня, и если бы он увидел другого водителя…
– Отлично, – сказал Мейсон. – Возвращайтесь в квартиру и ведите себя так, как будто ничего не произошло. Я позвоню приблизительно через час. Представлюсь вам как Перри Мейсон, адвокат, и скажу, что должен поговорить с мисс Ридли. Скажу, что приеду через четверть часа, чтобы увидеться с мисс Ридли по очень важному делу, и если не застану ее, то уведомлю полицию. Тогда вы позвоните Хайнсу по тому номеру, который он вам дал, и повторите свой разговор со мной. Вы спросите, что делать, но прошу не показывать, что вы меня знаете, и не говорите, по какому делу я звоню.
– Вы думаете, что Хайнс будет в квартире, когда вы придете? – спросила она.
– Либо будет в квартире, – сказал Мейсон, – либо будет удирать из этой страны со всех ног, в зависимости от того, что он там придумал.
– Ну хорошо, – вздохнула она с облегчением, – вы сняли у меня тяжесть с сердца. Наверное, я не должна говорить вам, но я не беспокоюсь по пустяковым поводам. Мне случалось попадать в щекотливые ситуации. Но здесь что-то есть… может, влияет мрачное настроение той квартиры… Там чувствуется, что кто-то убит. У меня мурашки бегают по коже…
– И еще одно, миссис Винтерс, – добавил Мейсон. – Не крутится ли там какой-нибудь мужчина? Не поручено ли вам встретиться с кем-нибудь так, чтобы вас видели?
– Только Хайнс. Каждый вечер он водил нас на ужин.
– Куда?
– В маленькие ресторанчики – приятные, но совсем небольшие.
– Сказал, с какими намерениями?
– Нет, конечно нет. У меня в сумочке есть оружие, и я умею им пользоваться. Если бы он стал приставать к Еве, то я смогла бы осадить его на месте. Если бы он стал грубить, то я вмиг бы показала ему дуло, так, на всякий случай, чтобы не увлекался.
– У вас есть разрешение на ношение оружия?
– Нет.
– Тогда советую избавиться от револьвера. Вы можете приобрести массу неприятностей.
– Прошу обо мне не беспокоиться. Я сама справлюсь. Прошу заняться тем, чтобы с Евой все было в порядке. А я буду заботиться о себе, заверяю вас, что всю жизнь у меня это неплохо получалось.
– Лучше достаньте себе разрешение на ношение оружия либо избавьтесь от револьвера. И ничего не предпринимайте, пока я не приеду. Возвращайтесь и спокойно ждите.
– Договорились, мистер Мейсон.
– Помните, что я позвоню через час. А теперь поезжайте и сделайте так, как я вам говорил.
Глава 3
Без двадцати двенадцать Мейсон поднялся по лестнице, ведущей в холл жилого дома, и нажал на таблице домофона кнопку у визитной карточки Хелен Ридли.