- В душ хочу, - признаюсь, пытаясь не думать о том, что рядом со мной лежит человек, в которого я была безответно влюблена столько времени… - И Сокджину-шши надо позвонить, сумел ли он вчера нормально добраться домой… Ай!
- Ты отвлекаешься на что угодно, чтобы не думать о сложившемся положении, - укоряет, и вполне справедливо, потому что так и есть, а после достает с тумбочки халат и подает мне. – Ты же после душа не убежишь?
- Да куда мне бежать… - ворчу, быстро укутываясь в приятную махровую ткань. Упрямо пытаюсь не смотреть на Юнги, настолько упрямо, что когда он ловит меня за запястье, зажмуриваюсь. Он смеется.
- Я тогда завтрак пока сделаю.
Интересно, если я в халате попытаюсь вылезти в окно и сбежать к Чонгуку, что именно подумают соседи и прохожие?
***
За несчастные десять минут, что я принимаю душ, у меня уже готова целая речь. Полна решимости, быстро вытираюсь и одеваюсь (пока эта самая решимость никуда не сбежала), а после набираю полные легкие воздуха и вхожу на кухню.
В тот же миг всю уверенность сдувает, разворачиваюсь и пытаюсь по-тихому свалить, но останавливает ласковое:
- Останься. Я тебе сделал ту ужасную штуку без сахара, которую ты называешь кофе и гробишь им сердце. И круассаны уже в духовке, через десять минут готовы будут.
Бьет по больному, я же обожаю круассаны. Сажусь на краешек стула, чинно складываю руки на коленях и наконец-то осмеливаюсь поднять взгляд. Юнги смотрит ласково, с улыбкой, так что я вспыхиваю и снова зажмуриваюсь под тихий смешок.
- Завтракать тоже будешь с закрытыми глазами?
- Если бы ты был на моем месте, как бы себя вел? – огрызаюсь, потому что лучшая защита – нападение. Приоткрываю один глаз, потому что нос уже уловил аромат кофе поблизости, значит, надо взять кружку и ничего не расплескать, чего не сделаю без зрения. Юнги садится напротив, обхватывает ладонями свою чашку с ужасающе сладкой бурдой, которую он называет кофе, и вполне спокойно отвечает.
- Не знаю… Я уже и не помню, каким был в двадцать два, но думаю, что не сильно отличался от себя теперешнего. Чёрт, Юнджи, я понимаю, что слишком тебя смущаю, но и меня пойми – у меня тут мечта последних лет сбылась.
- Переспать с подопечной? – ворчу почти что обиженно, но он лишь отрицательно качает головой.
- Услышать о том, что небезразличен, от любимой девушки.
Давлюсь кофе, но он этого будто не замечает, продолжая, смотрит прямо в душу и улыбается такой улыбкой, которой я еще никогда не видела.
- Иметь возможность поцеловать её, обнять не только, как друг; провести ночь в объятиях с ней, наконец позволив себе любить её так, как столько времени хотелось. Понять, что ей не страшна разница в возрасте, что она готова принять меня со всеми моими заскоками, и уверить её в том же… Ничего не напоминает?
Мои мысли. Будто точь в точь, будто списаны с холста пятилетних размышлений…
- Ты думала, я просто так тебя подобрал? – внезапно спрашивает, пока духовка пиликает оповещением. Вытягивает из нее противень с аппетитно пахнущими круассанами, но я отмечаю это автоматически.
- А разве нет? Я думала, это было спонтанное решение, типа котенка приютить во время грозы.
- С одной стороны, ты права, - он посыпает круассаны сахарной пудрой и кокосовой стружкой, ставит передо мной тарелку и мягко объясняет. - Ты была точно такой же, как я. Одинокая, выброшенная, будто использованная вещь, смотрела пустым взглядом на человека, который собирался выместить на тебе свою злость к этому миру. Я не всегда был богатым и успешным, знаешь, - нет, не знаю. Об этом я слышу впервые. - Мне тоже пришлось начинать с самого низа, с почти бездомности, когда меня выбросили из приюта. И мне тогда никто не помог, вот что самое неприятное. Я не хотел, чтобы в такую ситуацию попала и ты.
- Неожиданно. То есть, я всегда думала, что ты в размолвке с родителями или еще что, но… Почему ты не рассказывал? – а сама уже начинаю себя накручивать. Юнги садится – в этот раз рядом, а не напротив – и накрывает своей ладонью мои пальцы.
- Не хотел, чтобы ты себя чувствовала неловко. Ты и так все эти годы ощущала обязанность передо мной, как перед спасителем, я же хотел, чтобы ты воспринимала меня обычным человеком. Сначала просто мною двигало желание помочь и позаботиться, потом выяснилось, что с тобой интересно и весело, а через некоторое время дошло – я в тебя по уши. И да, предупреждая твой вопрос – я ревновал тебя к Намджуну, когда вы вместе играли в спектакле. Что я думал о Чонгуке, тебе лучше не знать.
- Но…
- Не знать, - твердо и немного виновато. – Это сейчас я знаю, что он просто друг и точно так же заботится о тебе, но раньше мне ему шею свернуть хотелось.
- Ему тебе тоже, - не могу удержаться от подколки, на что мужчина смеется.
- В этой беседе есть положительный момент, знаешь ли, - и переплетает наши пальцы.
- И какой же?
- Ты больше взгляд не прячешь.
И правда.
- Это не отменяет тот факт, что мне стыдно за мое поведение прошлой ночью, - предупреждаю, на что он снова смеется и неожиданно целует в кончик носа.
- Кому стыдно, а кому всё понравилось, - философски отмечает, ненавязчиво опуская свободную руку мне на талию. Дыхание перехватывает, когда тонкие, вечно поджатые в упрямую линию губы накрывают мои. – Так что, подопечная, будешь встречаться с мужиком, старшим за тебя на пятнадцать лет?
Ну и что я могу ему ответить?
***
Суббота, 18.15
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Ты там после вчерашнего в порядке?
Суббота, 18.16
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
Он охренезно целуется
Суббота, 18.16
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
И не только
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Постой
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
Что
Суббота, 18.25
Кому: Юнджи
От кого: Чонгук
ЧТО?!
Суббота, 18.26
Кому: Чонгук
От кого: Юнджи
И не беспокой меня до понедельника. Я тут счастлива, вообще-то
Суббота, 18.30
Общая рассылка: Намджун, Сокджин
От кого: Чонгук
ХЁНЫ, СВЕРШИЛОСЬ!
========== Special. Hold Your Breath ==========
— И как прошел день, Юнджи-я?
Он улыбается мягко, принимает в свои объятия и аккуратно касается губами макушки.
Оказывается, трезвой я не настолько смела.
Юнги-шши же таким не страдает. Он открыто — то есть как для него — выражает свои чувства, без единой капли смущения одаривает меня сладким касанием губ перед работой и ловит в свои объятия после, сразу же утягивая на диван, где одними поцелуями доводит до потери здравого смысла. И каждый раз хочется всё больше и больше, чтобы его руки наконец-то скользнули под рубашку, огладили ребра и спустились вниз, стягивать чулки.
Чулки — это отдельная тема. Мое тело — несуразное, нескладное, совсем не идеальное, всё еще во время стресса тощее из-за резких потерь веса — также, потому что он и слышать не хочет о моем самокопании, и когда всё же ему получается уделить мне больше, чем спокойные поцелуи, то это сопровождается сотнями сладких слов и обожествления.
И это всё — мне?
Это всё — для меня?
В любом случае, проблема опять же типичная: взрослый уверенный мужчина знает, чего он хочет; и мелкая пацанка, которая тоже в курсе своих желаний, но их все перекрывают смущение, стыд и неловкость.
И, кажется, мой бывший опекун отлично это понимает.