– Мы не копы, – сказана я, выставив перед собой обе руки в перчатках. – Расслабьтесь, мы просто ищем Дага.
Скотт презрительно ухмыльнулся.
– Да? Так вы, стало быть, покупаете? В таком прикиде не продают.
Комната огласилась одобрительным мычанием. Я посмотрела на свои джинсы, потом исподтишка на расстегнутую куртку Купера, под которой виднелся толстый свитер с северным оленем, перепрыгивающим геометрический рисунок с преобладанием розового цвета. По чистой случайности я знала, что свитер Куперу подарила на Рождество двоюродная бабушка. Купера любили престарелые родственники.
– Хм, – промычала я, лихорадочно соображая, – да, вы правы.
Скот закатил глаза.
– В коридоре первая дверь налево. И не забудьте постучать, ладно? Обычно Даг бывает не один.
Я кивнула. Мы с Купером вышли в коридор украшенный надписью «Толстухи, вон отсюда» Горничной уже не было. Купер выглядел так, будто его ударили.
– Ты почувствовала запах?
– Да. Почему-то мне кажется, что они пользуются услугами поставщика получше, чем Реджи.
– Разве отдел размещения не обязан это пресекать? – поинтересовался Купер. – У них нет дежурного по этажу?
– Только практикант, как Сара. Но он один на все здание, а не на каждый этаж. Он не может быть сразу во всех местам.
– В особенности, – проговорил Купер, слегка задыхаясь, – если «Тау-Фи-Эпсилон» платит ему за отсутствие.
Не знаю, почему он так решил, но я могла поклясться, что он прав. Дежурные – это студенты, нуждающиеся в деньгах.
На первой двери слева красовалось огромное, в натуральную величину изображение Брук Берк в бикини. Я вежливо постучала по ее левой груди и услышала в ответ приглушенное «Что?» Тогда я повернула ручку и вошла.
В комнате Дага Винера было темно, но в уличном сером свете, проникающем сквозь незашторенные окна, виднелась огромная водяная кровать, на которой среди гор пивных ба нок растянулись две фигуры. Преобладающей декоративной темой этой комнаты было пиво – повсюду баррикады из бутылок, банок и ящиков. На стенах – постеры с пивной рекламой. Я, любящая пиво почти так же, как и живущий здесь человек, даже немного больше, чувствовала неловкость за Дага. Одно дело – пить пиво, но украшать им комнату – со всем другое.
– Хм, Даг? – спросила я. – Прости, что разбудили, но нам нужно с тобой поговорить.
Одна из фигур на кровати заерзала, и сонный мужской голос спросил:
– Сколько времени?
Я посмотрела на часы Купера – своих у меня не было. Он включил подсветку.
– Одиннадцать.
– Дерьмо! – Даг потянулся и, похоже, впервые заметил, что у него в кровати находится кто-то еще. – Дерьмо, – повторил он совсем другим тоном и толкнул своего партнера слишком, на мой взгляд, грубо.
– Эй, ты! Вставай.
Что-то мяукнув, девушка попыталась откатиться от него подальше, но Даг продолжал ее расталкивать. В конце концов, она села и заморгала сильно накрашенными ресницами, прикрывая грудь темно-бордовой простыней.
– Где я? – осведомилась она.
– Ксанаду, – сказал Даг, – пошла отсюда вон.
Девушка посмотрела на него и поинтересовалась:
– Кто ты?
– Граф Хокула, – ответил Даг. – Собирай свои шмотки и убирайся. Ванная там. И не бросай свои женские штучки в унитаз, а то он засорится.
Уже в дверях девушка посмотрела на меня и Купера и спросила:
– Кто они?
– Откуда, черт возьми, мне знать? – огрызнулся Даг. – Пошла отсюда. У меня дел полно.
– Хорошо, мистер полные штанишки. – Девушка выскочила из кровати и, одарив нас прекрасным видом ягодиц в форме сердечка, втиснутых в тоненькие трусики, глупо улыбнулась Куперу, когда проходила мимо в ванную, а потом, посмотрев на меня, сузила глаза.
И тебе того же, сестра.
– Кто вы, черт побери, такие? – Даг приподнялся и я раз глядела, что он сложен, как борец в легком весе – маленький, но мускулистый и крепкий.
По странной моде, принятой в последнее время в Нью-Йорк-колледже, его голова была обрита с боков, а по центру оставлен белый, торчащий хохолок. На шее висел медальон со святым Христофором и что-то еще.
– Привет, Даг, – проговорила я и сама удивилась, что мой голос дрожит от злости.
Мне очень не понравилось, как Даг обошелся с девушкой, но я рассчитывала, что смогу это скрыть. Плевать.
– Я Хизер Уэллс, а это Купер Картрайт. Мы хотим задать тебе несколько вопросов.
Даг пошарил по прикроватному столику в поисках сигарет. Наконец, непослушные пальцы сомкнулись вокруг пачки «Мальборо».
Купер сделал два решительных шага, схватил его за запястье и крепко сжал. Юнец завопил и обратил свои злые бледно-голубые глазки на здорового детину.
– Что ты творишь, козел? – завопил он дурным голосом.
– Курение вредит развитию твоего молодого организма, – проговорил Купер, взял сигареты и сунул их в карман, не отпуская руку Дага и сжимая ее все сильнее. – Ты когда-нибудь видел на фотографии легкие курильщика?
– Да кто ты такой, козел?
Собравшись сказать что-то умное, типа «Это твой самый страшный ночной кошмар», я посмотрела на Купера и осознала, кто мы на самом деле есть. Я – помощница директора резиденции, не набравшая проходной балл, он – частный детектив в свитере с оленем, и мы никогда в жизни не были членами никаких братств.
Но Купер может напугать одними своими размерами, что он и сделал, нависнув над кроватью юнца, как скала.
– Кем мы себя считаем – изваяло, – сказал Купер очень зло.
Наверное, ему тоже не понравилось обращение с девушкой.
– Видишь ли, я – детектив, и мне бы хотелось задать тебе несколько вопросов по поводу твоих отношений с Линдси Комбс.
Даг заволновался и чуть не сорвался на крик:
– Папин адвокат сказал, чтобы я ничего не говорил копам.
– Прекрасно, – заметил Купер и присел на водяной матрас. – Только это не совсем правильно, Дуглас. Если ты будешь молчать, копы могут арестовать тебя за нарушение закона. Мне кажется, ни твоему папе, ни его адвокату это не понравится.
Браво, Купер. Напугал мальчишку, даже не соврав ему! Он действительно детектив… и копы могут арестовать Дага за нарушение закона. Вот только Купер не полицейский и не может никого арестовать.
Заметив, что агрессия на лице юноши сменилась страхом, Купер отпустил его руку, выпрямился и скрестил руки на груди. Выглядел он все равно устрашающе, как будто вполне мог сломать мальчишке руку, если тот его спровоцирует.
Даг потер запястье и с обидой посмотрел на своего мучителя.
– Ты не должен был этого делать, парень, – заныл он. – Это моя комната, я могу курить здесь, когда захочу.
– Вообще-то, – сказал Купер с той обманчивой любезностью, которая, насколько я знаю, заставляет его самых не сговорчивых клиентов почувствовать, что детектив на их стороне, – эта комната принадлежит братству «Тау-Фи-Эпсилон», Дуглас, а не тебе. И я уверен, что «Тау-Фи-Эпсилон» будет крайне интересно узнать, что один из его членов занимается весьма выгодным, хотя и не совсем законным бизнесом на принадлежащей ему территории.
– Что? – У Дага отвисла челюсть.
Теперь даже в сером свете было видно, что подбородок юноши покрыт угрями.
– О чем ты, парень?
Купер хмыкнул.
– Хорошо, давай сейчас не будем об этом. Сколько тебе лет, Дуглас? Скажи мне правду, сынок.
К моему удивлению юнец не сказал: «Я тебе не сынок», как я бы на его месте. Вместо этого он выставил свой прыщавый подбородок и ответил:
– Двадцать.
– Двадцать, – повторил Купер, пристально разглядывая комнату. – И все это пивное богатство – твое?
Даг не был таким глупым, как казался. Его лицо помрачнело от подозрений, и он соврал:
– Нет.
– Нет? – вроде бы удивился Купер. – Прости, пожалуйста. Наверное, это твои собратья, те, которым уже исполнился двадцать один год, выпили все это пиво и в шутку оставили посуду в твоей комнате? Извини, Хизер, но мне кажется, что в Нью-Йорк-колледже запрещено пить? – спросил меня Купер, хотя прекрасно знал ответ.