Я умела быть такой же саркастичной, как и он.
– Ведь я так испугалась сегодня, увидев, что те, кто ее убил, зарезали и Мануэля.
– Мы не знаем, связано ли нападение на мистера Хуареса с убийством Линдси Комбс, – подчеркнул детектив Канаван и, увидев мои поднявшиеся брови, добавил: – Пока.
– Ну-ну, – проговорила я. – Я могу идти?
Он кивнул, и я пулей вылетела из кабинета. Как же я устала! Хотелось быстрее оказаться дома. И еще переодеть джинсы, испачканные кровью Мануэля.
Я вышла в вестибюль шестого участка, думая, что Купер сидит и ждет на том же самом месте, где всегда дожидался меня после моих многочисленных бесед с детективом Канаваном (сегодня был поставлен новый рекорд – я тут уже во второй раз за 12 часов).
Но кресло пустовало. В вестибюле никого не было.
На улице шел сильный снег. Очень сильный. Я с трудом разглядела силуэт «рендж-ровера», припаркованного на площадке перед участком. Сквозь лобовое стекло я увидела Фрэнка, мужа Пэтти. Когда я постучала в окно, он вздрогнул и опустил его.
– Хизер! – закричала Пэтти с пассажирского сиденья. – Наконец-то! Прости, мы не заметили, как ты вышла. Мы слушали аудиокнигу. О воспитании детей. Нам ее посоветовала наша новая няня.
– Которая вас терроризирует?
– Да, та самая. Господи, ты бы видела ее лицо, когда мы сказали, что едем сюда! Она почти… Ладно, неважно. Залезай, на улице холод собачий.
Я уселась на заднее сиденье. Внутри пахло индийской едой. Фрэнк и Пэтти в ожидании меня лакомились самосой.
– Откуда вы узнали, что я здесь? – спросила я, когда они протянули и мне кусочек с тамариндовым соусом.
М-м-м!
– Купер позвонил, – объяснил Фрэнк. – Сказал, что ему нужно бежать и попросил забрать тебя отсюда. Наверное, работает над одним из своих дел. Кстати, чем он занимается?
– Откуда я знаю? – ответила я с набитым ртом. – Как будто он мне что-то рассказывает.
– Ты, правда, стала свидетельницей убийства? – спросила Пэтти, повернувшись ко мне. – Испугалась? В чем это у тебя джинсы?
– У меня не было времени испугаться, – сказала я, работая челюстями. – А это – кровь.
– Господи! – Пэтти в мгновение ока развернулась обратно к лобовому стеклу. – Хизер!
– Все в порядке. Я куплю новые. – Благодаря новогодним пиршествам я прибавила один размер.
К счастью, 14-й размер – все еще самый распространенный среди американских женщин. И все-таки, если не хочешь покупать новые джинсы каждый раз, когда прибавляешь в весе (а это весьма ощутимо для бумажника), то лучше сократить закупку жареных цыплят в погребке. А может, и не лучше.
Зависит от того, как ты выглядишь в новых джинсах.
– А снегопад-то и правда разыгрался, – заметил Фрэнк, выехав со стоянки.
На город обрушился настоящий буран, и никто и носа не высовывал из дома. Крупные хлопья снега быстро покрывали улицы и тротуары пушистым белым покрывалом.
– Не представляю, что там Купер может расследовать в такую-то погоду.
Фрэнк в глубине души слегка завидовал тому, что Купер – частный детектив. Большинство людей мечтают стать рок-звездами. Оказывается, бывает и так, что рок-звезды хотят переквалифицироваться в частные детективы. А я мечтаю только о том, чтобы похудеть до 8-го размера и есть все, что мне захочется.
Хотя я и не звезда. Больше.
– Хизер, надеюсь, хотя бы сейчас ты будешь осторожна, – заметила с переднего сиденья Пэтти. – Ты ведь не занимаешься расследованием убийства той девушки, правда?
– Нет, конечно, – сказала я.
Пэтти совсем необязательно знать о моем визите в «Тау-Фи-Эпсилон». У нее полно своих забот, как у бывшей модели, жены рок-музыканта и мамы малыша, который, судя по последним рассказам, мог в один присест съесть целый бутерброд со всякой всячиной размером с собственную голову.
Няню это не особенно радовало.
– Хотя бы потому, – продолжила Пэтти, – что в колледже платят маловато, а в прошлый раз тебя вообще чуть не убили.
Когда Фрэнк остановился у дома Купера, я увидела несколько горящих окон, чем была немало удивлена, ведь это означало, что Купер дома.
Но прежде чем я вышла из машины, Фрэнк проговорил:
– Кстати, Хизер, по поводу выступления у Джо…
Моя рука застыла на ручке дверцы. После всей этой крови и разных дел я совершенно забыла о приглашении Фрэнка выступить с его группой.
– О, – сказала я, лихорадочно придумывая повод, чтобы отказаться. – Да. Ну, конечно. Давай я тебе перезвоню. Я так устала сегодня, что даже думать не могу.
– А тут не о чем думать, – улыбаясь, проговорил Фрэнк. – Там будут все свои – я, мои парни и человек 160 друзей и родственников. Соглашайся. Это будет здорово.
– Фрэнк, – перебила его Пэтти, наверняка заметив гримасу на моем лице. – Сейчас не самое лучшее время для этого разговора.
– Ладно тебе, Хизер, – настаивал Фрэнк, не обращая внимания на жену. – Ты никогда не преодолеешь страх сцены, если снова на нее не выйдешь. Почему бы не сделать это в кругу друзей?
Страх сцены? Оказывается в этом моя проблема? Забавно, а я-то думала, что боюсь, как бы люди не стали свистеть и бросать в меня разной гадостью. Или, еще хуже… ржать надо мной, как это сделал отец Купера и Джордана, когда я спела ему свои песни в тот памятный день в офисе «Картрайтре корде»…
– Я подумаю об этом, – сказала я Фрэнку. – Спасибо, что подбросили. Увидимся.
Я как ошпаренная выскочила из машины, прежде чем Пэтти и ее муж смогли что-то ответить, и побежала к крыльцу, прикрывая голову от хлопьев снега.
Фу-у! Кстати, о лазейках.
Люси радостно ждала меня в прихожей, но было непохоже, чтобы она, как всегда, хотела сказать: «Мне срочно, сию же минуту, нужно выйти». Кто-то уже с ней погулял.
– Эй? – крикнула я, отряхивая куртку и шарф.
Никто не ответил. Но я почувствовала странный, непривычный запах. Потом я поняла какой: так пахнут свечи. Мы с Купером никогда не были их поклонниками: Купер – по тому что он мужчина, а я – потому что все время боялась, что кто-то в Фишер-холле оставит горящую свечу и случится пожар.
Кто же жжет свечи в нашем доме?
Запах шел сверху… не из гостиной, не из кухни и не из кабинета Купера. Он шел оттуда, где Купер спит.
Потом до меня дошло. Купер наверняка дома. Он просто развлекается.
В своей комнате.
Со свечами.
Это могло означать только одно. У него свидание.
Я постояла у подножья лестницы, пытаясь понять, почему эта новость так расстроила меня. Конечно, Купер не догадывается, что я к нему испытываю. Почему он не может видеться с другими? Если он ни с кем не встречался с тех самых времен, как я к нему переехала, это совсем не означает, что он не будет этого делать впредь. (Насколько я знаю… он ни кого в наш дом не приводил.) Я вспомнила, что мы с ним никогда не обсуждали проблему гостей, остающихся на ночь. Ее вообще не существовало.
До настоящего момента.
Ну и что? Он с кем-то спит. У нас с ним ничего такого не было. Мне нужно прошмыгнуть на свой третий этаж и лечь в постель. Не стоит останавливаться у его двери, стучать и спрашивать, как у него дела. Даже если я до ужаса хочу посмотреть, как она выглядит. В семье всегда говори ли, что Купер встречается только со сверхинтеллигентными красотками экзотической наружности. Например, с нейрохирургами, которые в прошлом были моделями. Не что в этом роде.
Даже если бы я решила, что у меня есть хоть малейший шанс на романтические отношения с Купером, один взгляд на его многочисленных бывших возлюбленных меня бы полностью излечил. Кто в трезвом уме обратит внимание на бывшую, вышедшую в тираж поп-звезду, которая в настоящее время работает помощницей директора пансиона и самоуверенно думает, что носит джинсы 8-го размера (или, в край нем случае, 10-го), когда в любое время может найти себе блестящего ученого-физика, в прошлом мисс Делавэр?
Правильно. Никто. Разве что физик окажется настоящей занудой. Или ей не нравится Элла Фицджеральд (у меня есть записи всех ее песен, даже тех, где она подражает музыкальным инструментам). Или она совсем не то теплое и забавное человеческое существо, к которым я осмеливаюсь причислить себя…