– О, – ответила я смущенно.
Такое поручение – признак особого доверия. Обычно доктор Джессап не доверяет помощнице директора пансиона быть представителем всего отдела размещения. Не из-за того, что плохо ко мне относится. Просто… просто после того, как я уронила помощницу директора Вассер-холла во время игры на доверие, он считает меня не самой надежной из своих служащих.
– Ты уверен, что именно меня он попросил туда сходить?
– По правде говоря, – признался Том, – конкретно мы ничью кандидатуру не обсуждали. Он просто хочет, чтобы там появился кто-то из отдела размещения, чтобы показать, что мы волнуемся…
– Мы и правда волнуемся, – напомнила я ему.
– Конечно, но он имел в виду именно отдел размещения, а не просто людей, лично знающих Мануэля. Я подумал, что вас с Мануэлем связывали какие-то дружеские отношения, и вообще ты спасла ему жизнь и…
– И я живу всего в двух шагах от больницы Святого Винсента, ближе, чем кто-либо работающий в Фишер-холле, – закончила я за него.
Мне все стало ясно.
– Что-то вроде этого, – сказал Том. – Ладно. Ты не против? Забежишь в больницу, а потом вернешься сюда. Можешь взять такси туда и обратно, если найдешь. Доктор Джессап сказал, что возместит расходы по чекам.
– Хорошо, – вздохнула я.
Каждый раз, когда я трачу деньги отдела размещения, я испытываю настоящее счастье.
– Ты-то как? – спросила я, стараясь казаться совершенно не заинтересованной, хотя от его ответа зависело мое будущее.
Не говоря уже о том, что у меня может появиться самый ужасный босс на свете, если Том уволится. Вроде доктора Килгор…
– Ты все еще собираешься… Вчера ты говорил, что хочешь вернуться в Техас…
– На меня просто много всего навалилось, Хизер, – со вздохом ответил Том. – Убийство и покушение на убийство – такого на прошлой работе у меня не было.
– Верно. Но, знаешь, в Техасе не бывает таких снегопадов. Если и бывают, то очень редко.
– Это правда, – согласился он.
И все-таки, кажется, я не убедила Тома в том, что Нью-Йорк лучше.
– Ладно. Увидимся. Оденься теплее.
– Спасибо, – сказала я и повесила трубку.
Купер как-то странно смотрел на меня.
– Идешь в больницу Святого Винсента навестить Мануэля? – спросил он небрежно.
Слишком небрежно.
– Да, – ответила я, отводя глаза.
Я знала, о чем он думает. Ничего подобного. Может, только чуть-чуть…
– Сомневаюсь, что у меня получится поймать такси. Придется прорываться сквозь сугробы…
– Ты просто пожелаешь Мануэлю скорейшего выздоровления, а потом вернешься на работу, так ведь? И не станешь, м-м-м… что-то вынюхивать и спрашивать, кто напал на него вчера вечером и почему?
Я совершенно искренне рассмеялась.
– Купер! Какой ты смешной! Конечно, не буду! Бедный мальчик так плохо себя чувствует. Его всю ночь оперировали. Скорее всего, он даже еще не проснулся. Я только загляну к нему, отдам цветы, шарики и уйду.
– Правильно, – сказал Купер. – Детектив Канаван просил тебя не вмешиваться в расследование убийства Линдси.
– Абсолютно с ним согласна, – кивнула я.
Папа, наблюдавший за нашей беседой с таким же интересом, как и за вчерашним матчем, слегка растерялся.
– Зачем Хизер вмешиваться в расследование убийства этой бедной девочки?
– О, скажем так, ваша дочь имеет тенденцию близко к сердцу принимать жизнь своих подопечных, – объяснил Купер. – И их смерть тоже.
Папа строго посмотрел на меня.
– Теперь, детка, – сказал он, – ты оставишь полиции заботы подобного рода. Ведь ты не хочешь, чтобы тебе причинили вред, правда?
Я перевела взгляд с папы на Купера и обратно. Вдруг меня осенило: я осталась в меньшинстве. Теперь их двое, а я одна. Я взвыла от безнадежности и вышла.
17
Этот город в бетонных скобах,
В нем в одну переплелись наши судьбы.
Я пока что улыбаюсь на злобу.
Городской драчун бросает сквозь зубы
«Ты меня победить попробуй».
«Городской драчун». Автор Хизер УэллсПодарочный киоск, слава богу, работал. Цветы были уже не первой свежести – сегодня утром машина доставки не пришла – дороги завалило так, что я не смогла найти такси и пробиралась к больнице прямо посреди проезжей части, что бы не идти по колено в снегу.
Зато у них были шарики всех цветов и размеров, и баллон с гелием работал, так что я заказала огромный букет надувных шаров. Подумав, я добавила к нему плюшевого мишку с надписью «Выздоравливай скорее», предварительно убедившись, что надпись легко стирается, чтобы Мануэль смог потом подарить его своей девушке или племяннице. Когда даришь игрушки взрослому мужчине, приходится об этом думать.
Я прошла в хирургическое отделение, где лежал мой подопечный, и увидела Мануэля, уже очнувшегося после операции, обмотанного многочисленными трубками и мало что соображающего. В палате было полно народа, женщина, скорее всего, мать Мануэля, крепко спала на стуле у кровати, и рядом с ней дремал Хулио. Два полицейских охраняли вход в палату интенсивной терапии, детектива Канавана нигде видно не было. Наверное, он еще не приехал или уже был и успел уехать.
Еще два человека, явно из полицейского управления, в мокрых по колено брюках, с пенопластовыми стаканчиками кофе в руках стояли, прислонившись к стене. Когда я приблизилась, один из них спросил:
– Канаван так и не смог от него ничего добиться?
– Так, бред какой-то. – У того, что помоложе, галстук был с ярким тропическим рисунком. – Канаван спрашивал, знает ли пострадавший, кто его бил ножом. А парень только стонал.
– Канаван спросил его о ключе?
– Да, только с тем же успехом.
– А о девушке?
– Тоже ничего не ответил.
– Может, пусть его дядя еще раз спросит? – предложил старший, кивнув на дремавшего Хулио. – Вдруг парень захочет поговорить с тем, кого хорошо знает.
– Парень в полной отключке, – сказал его напарник, пожимая плечами. – Мы ничего из него не вытянем.
Оба заметили меня почти одновременно. С гигантским букетом из шариков меня сложно было не заметить. К тому же я откровенно подслушивала.
– Я могу вам чем-то помочь, мисс? – скучным голосом спросил тот, что помоложе.
– Здравствуйте, – ответила я. – Не хотела вам мешать. Могу я видеть Мануэля Хуареса? Я из отдела размещения Нью-Йорк-колледжа, где работает Мануэль. Меня послали узнать, как он себя чувствует.
– У вас есть удостоверение личности? – спросил детектив или кто он там был, который постарше, таким же скучным голосом, как и его коллега.
Пока я рылась в сумке в поисках документа, мне пришлось передать связку шариков тому, что помоложе.
– Симпатичный медвежонок, – сухо заметил он.
– Спасибо, – ответила я. – Мне тоже так показалось.
Они проверили мое удостоверение. Старший отдал его мне и кивнул в сторону палаты, где лежал Мануэль.
– Проходите.
Я взяла шарики и подошла к кровати Мануэля. Все это время он смотрел на меня, не издавая ни звука. Кстати, единственное, что нарушало тишину палаты, было ровное дыхание его дяди и женщины, которую я приняла за его мать. А еще тихое пощелкивание медицинской аппаратуры.
– Привет, Мануэль, – сказала я с улыбкой и показала шарики. – Это тебе от всех, кто работает в Фишер-холле. Надеюсь, ты скоро поправишься. Извини за мишку, пони маю, это немного не в масть, но цветов не было.
Мануэлю удалось выдавить из себя слабую улыбку. Приободрившись, я продолжила:
– Я понимаю, что тебе сейчас не слишком здорово. Mне так жаль, что те парни порезали тебя, Мануэль. Это просто омерзительно.
Мануэль открыл рот, чтобы ответить, но лишь захрипел. Я увидела, что его взгляд направлен на коричневый кувшин на тумбочке. Рядом стояло несколько бумажных стаканчиков.