Он смотрит на меня с ребёнком на руках, и что-то похожее на тоску вспыхивает в глубине его глаз. Прежде чем я успеваю слишком сильно испугаться, он наклоняется и целует меня в лоб.
— Марк! Почему ты больше никогда не говоришь мне таких романтических вещей, а? — Крисси дразнится, я слышу смех в её голосе.
— Потому что мы женаты, — говорит Марк, как будто это самый очевидный факт в мире. Его глаза сверкают, когда он смотрит на свою жену. — Разве не в этом весь смысл женитьбы? Что, тебе больше никогда не придётся никого хвалить? Если нет, мне придётся пересмотреть некоторые вещи…
— Ты сейчас получишь, мистер! — кричит Крисси, поворачиваясь к нему с убийственным выражением на лице. — Вернись сюда!
Марк смеётся, пятясь из комнаты и направляясь по коридору, прочь от своей прикованной к инвалидному креслу жены, которая, похоже, полна решимости отомстить. Их смех доносится до нас ещё долго после того, как они исчезают из виду.
— Ох, уж, эти двое, — Шелби закатывает глаза, потом смотрит на меня. — А теперь вы двое. Ради бога, мы можем смягчить это любовно-голубиное дерьмо? Этого достаточно, чтобы заставить меня выбросить печенье.
— Ты не ешь печенье, — замечаю я.
— Это фигура речи! — ворчит она. — Знаешь что, я пойду прослежу, чтобы эти двое не убили друг друга, — наклонившись, она целует Саммер в лоб, а затем меня в мой. — Поправляйся, Джем. Я скоро вернусь, проведать тебя.
— Пока, Шелбс. Спасибо, что пришли.
В последний раз подмигнув Чейзу, она проскальзывает в дверь и исчезает.
Я смотрю на него, потом на ребёнка на своих руках.
— У меня есть тезка. Насколько это круто?
— Довольно круто, солнышко, — он устраивается рядом со мной на кровати и обнимает меня за плечи. — Хотя, если она окажется хотя бы наполовину такой же проблемой, как ты, мне жаль человека, который влюбится в неё.
Я всё ещё, в этих словах, моё сердце бешено колотится в груди. Тогда-то я почти произношу:
Я люблю тебя.
Но что-то удерживает меня.
— Кстати, о неприятностях… — я сглатываю. — Ты что-нибудь слышал о Ральфе и Ванессе?
— Произошла забавная вещь, — он тихо хихикает. — Оказывается, до того, как у Крисси закончилась батарея телефона, она успела заснять большую часть их разговора в том гараже. По сути, это записанное на плёнку признание. Полиция поймала их менее чем в миле от места, где разбилась твоя машина, как только их взяли под стражу, они набросились друг на друга быстрее, чем подброшенная монета.
— Вау, — выдыхаю я.
— Да. И это ещё не всё, — он смотрит на меня, его глаза внезапно становятся серьёзными. — Когда я прыгнул за тобой в воду, Нокс погнался за Хокинсом, или, как ты его называешь, за Халком. Он находится под стражей в полиции, ему предъявлены обвинения в похищении, нападении, безрассудной угрозе и попытке убийства.
— Святая корова.
Чейз кивает.
— Говорят, он согласился сделку. Если он расскажет окружному прокурору всё, что у него есть на Бретта, они сократят его срок на несколько лет. Если нет, то с таким количеством обвинений… ему грозит серьёзный срок за решеткой.
— Итак, после всех этих лет, после всего, что он сделал… Бретт может попасть в тюрьму?
Чейз кивает.
— При условии, что его адвокаты не смогут его освободить.
— Наконец-то, — выдыхаю я с облегчением.
— Наконец-то, — эхом отзывается Чейз, уголки его рта приподнимаются. — Есть ещё кое-что.
Мои брови взлетают вверх.
— Твоя мама здесь, — мягко говорит он. — И… как и твой отец.
— Ой.
Я слишком ошеломлена, чтобы что-то сказать.
— Я велел им пока подождать в вестибюле. Я не был уверен, что ты захочешь их увидеть.
Он взглядом задаёт вопрос, на который я не уверена, что у меня есть ответ.
Я с трудом сглатываю.
— Я думаю… Я думаю, они могут войти.
— Ты уверена, солнышко?
Я киваю.
— Я уверена.
— Тогда я схожу за ними.
* * *
Я практически левитирую с кровати от нервов, ожидая возвращения Чейза с моими родителями на буксире.
Пришла добрая медсестра и отнесла Саммер обратно в детскую, пока его не было, и без неё на руках я не знаю, где сосредоточить свою беспокойную энергию. Борясь с желанием поёрзать, я складываю руки вместе и жду, когда они прибудут.
Мама плачет ещё до того, как видит меня.
— Джемма! — восклицает она, пересекая палату размытым движением и руками обхватывая мои руки. — Малышка, я так волновалась.
— Я в порядке, мам. Правда.
Она ничего не говорит, она слишком сильно плачет, но когда она прижимает меня к себе, я знаю, что бы ни случилось, сколько бы ссор у нас ни было или сколькими бы сердитыми словами мы ни обменялись… она всегда будет моей мамой. И я всегда буду любить её, со всеми её недостатками.