— Если тебе так не терпится избавиться от меня, выпусти меня тут, — по-детски огрызаюсь я. — Я пойду пешком.
— Нет, — категоричное отрицание.
— Ты меня раздражаешь.
— Ты уже говорила мне об этом.
— Ну, я не шутила.
— Хорошо, — говорит он серьёзным тоном. — Мне будет легче держаться от тебя подальше.
Я некоторое время смотрю на него, не зная, как на это ответить, пока, наконец, не набираюсь смелости, о которой даже не подозревала, и шепчу вопрос, преследующий мои мысли:
— А что, если я не хочу, чтобы ты держался подальше?
Его глаза опасно вспыхивают.
— У тебя нет выбора.
— Я не какая-то невинная маленькая девочка, которую тебе нужно оградить от мира, — говорю я ему, понизив голос. — И я не ищу любви, романтики или какой-то ерунды, в которой, по-твоему, нуждаются такие девушки, как я, — я наклоняюсь ближе к нему. — Ты можешь думать, что поймал меня на крючок, но ты ничего обо мне не знаешь. Я не из тех девушек, которые любят отношения. Ральф был самым близким человеком, к которому я приблизилась, и, ну, ты видел, как это обернулось.
Его глаза снова вспыхивают.
Я наклоняюсь ещё ближе.
— Может быть, я не хочу встречаться с тобой. Может быть, мне интересно узнать, как выглядят не-отношения с тобой.
Из глубины его горла вырывается угрожающий звук, похожий на рычание.
— Я уже сказал тебе, я не могу.
— Ты можешь. Мы можем.
— Ты не знаешь, о чем просишь.
Одно наглое слово, насмешка, вылетает у меня изо рта, прежде чем я успеваю его остановить.
— И?
— Ты играешь с огнём, — шипит он сквозь зубы. — Ты знаешь, что происходит, когда сахар попадает в пламя?
Я качаю головой, едва слушая, как мои глаза скользят по его точеному лицу, его плоскостям и углам, ошеломляющим даже в тусклом свете автомобиля. Я не могу удержаться от вопроса, каково было бы снова поцеловать его, от мысли, что бы он сделал, если бы я сократила расстояние между нами и прижалась губами к его губам.
— Он превращается в пепел, — снова рычит он. — Джемма.
Я поднимаю свои ошеломленные глаза к нему.
— Что?
— Прекрати.
Заметив чистую сталь в его тоне, я смиренно вздыхаю. Он не передумает. Он не хочет меня.
Осознание этого должно смутить меня, но по какой-то причине всё, что я чувствую, это сокрушительное разочарование.
— Хорошо, — бормочу я, поворачиваясь и начиная смотреть в окно.
Меньше чем через минуту мы подъезжаем к дому Крисси, старинному, классическому особняку из коричневого камня с цветочными ящиками и панорамными окнами.
— Спасибо, что подвёз, Зеленоглазый, — говорю я, снимая его куртку и бросая мимолетный взгляд в его сторону, сжимая рукой дверную ручку.
Эти самые глаза слегка расширяются, когда они перемещаются по моему лицу, как будто запоминают мои черты.
— Зеленоглазый? — спрашивает он, забавляясь.
— Ну, я полагаю, что могла бы согласиться с рыцарем-в-сияющем-автомобиле или разрушителем-самоуважения, но ни то, ни другое не слетает с языка.
Он качает головой, его рот снова подергивается от веселья, хотя его глаза серьёзны.
— Сделай кое-что для меня?
Мои брови поднимаются.
— Больше не держи ключ от своей квартиры под ковриком. Мысль о том, что этот мудак вернётся… — он замолкает, выражение его лица внезапно мрачнеет.
Прежде чем я успеваю остановиться, я протягиваю руку и кладу ладонь на его руку. Он резко поднимает глаза и встречается с моими, в миг когда мои холодные пальцы касаются его кожи, и я знаю, что он тоже должен это чувствовать, статический ток, который пронзил меня, как только я прикоснулась к нему.
Это жутко. Электрически. Я притворяюсь, что не замечаю этого, хотя заряд, кажется, становится сильнее, чем дольше моя рука лежит на его руке.
— Не буду, — мягко обещаю я, немного тронутая тем, что этот незнакомец заботится о моём благополучии больше, чем мужчина, с которым я встречалась последние четыре месяца. — Обещаю.
Он кивает, и я не могу понять выражение его глаз, когда он смотрит на меня.
Прежде чем он успеет сказать ещё хоть слово или я успею сделать что-нибудь глупое, например, снова броситься на него, я разворачиваюсь и выскальзываю из машины под дождь. Бросившись к входу в особняк, я останавливаюсь на лестнице, когда его голос достигает моих ушей.
— Джемма!
Я поворачиваюсь и вижу, что он последовал за мной и стоит на тротуаре, полностью промокая под ливнем. Его футболка прилипает к каждому контуру мускулистой груди. Мне кажется, что я вижу очертания серьёзного пресса под тканью, но с такого расстояния трудно сказать. И его глаза, они снова горят, вглядываясь в мои. Я чувствую, как электричество снова заряжает воздух вокруг нас, и на этот раз он даже не прикасается ко мне.