«И сразу же всех распродала, как только случай представился», — подумал я.
— Значит, ваш отец привез конюха из Афганистана?
— О нет, ну что вы.
Леди Розалинд была немного шокирована.
— Это же просто гоблин. Папа нанял его через агентство, в Лондоне.
— Ну что ж, — согласился я. — Решим, это совпадение. А как насчет Сэм Холлоу?
— Преподобный?
Голос ее слегка изменился.
— Он очень много сделал для нас, с тех пор, как заболел папа. Не знаю, как мы бы без него справились.
— А ваш брат? Нам бы хотелось поговорить с ним.
— Перси уехал в Лондон; не знаю, когда вернется.
Дверь тихо отворилась, и на пороге возник дворецкий.
Леди Розалинд подняла голову. Гном и хозяйка обменялись быстрыми взглядами. Тот подошел, склонил седую голову к ее уху и что-то прошептал.
— Как некстати, — досадливо воскликнула леди Розалинд. — Иди, Патрик.
Лицо ее от волнения пошло красными пятнами.
Она обернулась к нам и сказала, стараясь придать голосу безмятежное выражение.
— Ох уж эти слуги, мистер Холмс. Извините меня, я отлучусь на пару минут.
Леди Розалинд улыбнулась и, шурша юбками, вышла за дверь.
— Заметила, Уотсон? — спросил вполголоса я.
— Она боится друида.
— Именно. Но так боятся не врага, а хозяина. Того, кто имеет над тобой власть. А леди Розалинд не из тех, кого можно так легко посадить на цепь… Чем же держит ее Сэм Холлоу?
Я пружинисто поднялся.
Французское окно выходило в сад. Я приотворил его, и в комнату хлынул влажный аромат хвои и цветов.
На боковой аллее ждал человек. Невысокий, полный, с блестящей лысиной, — он вел себя уверенно, не как гость, а словно завоеватель в покоренной стране.
— Кто это? — вполголоса спросил я.
Гном-дворецкий вырос рядом со мной.
— Ральф Пинброк, — ответил он.
Видно, Клугг’Ор и правда не хотел терять хорошее место, и решил поделиться сплетнями.
— Вы не называете его «сэр»? — спросила доктор Уотсон. — У него же есть титул. Это новый лорд Ковентри.
— Он купил титул, мэм, а это большая разница; к тому же, у него нет замка.
— Как же так вышло?
— Замок Ковентри, мэм, был разрушен двести лет назад, черной магией. На его месте лишь гнилое болото; там даже кикиморы не живут. Вот почему этот человек сумел купить титул.
— И держу пари, — пробормотал я. — Ральф Пинброк не прочь завладеть замком Эссексов, верно?
— Да, сэр, — отвечал дворецкий.
— И у него хватит денег на все шесть башен одновременно?
— Боюсь, что да, сэр.
Я снова посмотрел в сад.
Леди Розалинд быстрыми шагами подошла к новому лорду Ковентри. Тот просиял и замахал ей рукой; хозяйка, однако, вовсе не проявила радушия, и держалась холодно-официально.
— Вы знаете, Пинброк, вам здесь никто не рад, — резким, прерывающимся от волнения голосом, сказала она.
— Ну отчего же? — всплеснул руками лорд Ковентри. — Я думал, мы друзья. Разве не я дал вам ссуду на ремонт башни? И разве же я хоть раз, — ну хоть единственный раз! — заводил речь о возвращении долга?
Он лицемерно потупил сальные глазки.
Леди Розалинд обернулась.
Глянула на окно, и легко взмахнула рукой. Их с Ковентри накрыла непрозрачная сфера; теперь мы не могли ни видеть, ни слышать их.
— Отлично, — пробормотал я.
— Холмс, — сказала Уотсон. — Мне казалось, вы хотели услышать их разговор.
— Настоящий джентльмен не будет подслушивать, — с укором ответил я. — Особенно, когда его на этом уже поймали. Нет, леди Розалинд не из тех, чьи секреты легко узнать. Но раз мы ее не видим, — то и она не может следить за нами. Мистер Клугг’Ор…
Я обратился к дворецкому.
— Проводите нас к графу Эссексу.
— Пинброк хочет завладеть замком, — говорил я, когда мы поднимались по лестнице. — Старый граф при смерти; молодой виконт Перси скоро станет вампиром. Остается лишь отделаться от дочери.
— Думаешь, он хочет на ней жениться?
— Лишь юный дурак может хотеть жениться, — ответил я. — Но Пинброк готов, скрепя сердце, обменять свободу на замок… Ведь тогда ему не придется платить огромный налог.
— Это здесь, — доложил дворецкий.
В комнате было полутемно.
Плотные тяжелые шторы закрывали окна. Лишь дальнее было завешено шелковой занавеской и слегка приоткрыто.
Пахло лекарствами и какими-то травами. Нежный аромат шел от ярких букетов, расставленных чьей-то заботливой рукой.
Сам лорд Эссекс лежал на высоких подушках, укрытый до пояса легким шерстяным одеялом. Длинные рукава закрывали его исхудавшие пальцы.