— Катя, это ты?
— Я, — опешила Катька, с удивлением взглянув на подругу.
Лешка пожала плечами, вскинув брови и выразив тем самым крайнюю степень изумления. Кто мог знать, что они сюда приедут?
Заскрежетал ключ, дверь приоткрылась, и перед ними предстала не просто старая, а совсем древняя согбенная бабулька. Морщины въелись в ее лицо и шею глубокими бороздами, а волосы были белыми и легкими, как пушинки.
Лешка подумала, что не зря старушек называют божьими одуванчиками. Кажется, дунь — и рассыплются на глазах.
Бабушка Анастасия щурилась, напряженно вглядываясь в лица девочек. Потом взволнованно спросила:
— А где же Катя? Что с ней?
— Катя — это она, — указала Лешка на подругу. — Вы, наверное, ждали какую-то другую Катю. Нас прислала к вам Серафима Ивановна. Вы помните такую?
— Сестричка из поликлиники? — высказала догадку старушка.
— Нет, она не из поликлиники. Когда-то давно вы ее очень хорошо знали. Серафима Ивановна жила на Никитинской улице, а потом, до войны, переехала в маленький домик рядом с улицей Сакко и Ванцетти. Она родственница Дарьи Кирилловны Гридиной, а мама Дарьи Кирилловны — Елена Никитична Пронина, а у отца Елены Никитичны была фамилия Истомин.
Старушка вдруг ожила.
— Истомин? Никита Захарович? Представительный был мужчина.
— Ну вот, — обрадовалась Лешка, — мама Дарьи Кирилловны давным-давно в Москву переехала и там умерла, а Серафима Ивановна до сих пор живет в Воронеже, на том же самом месте. Она захотела вам позвонить, но не знала номера вашего номера.
Старушка пожевала губами, о чем-то вспоминая.
— Симочка! Молоденькая такая? Мы с ней в эвакуации в Куйбышеве в землянке жили, вместе уголь вдоль железнодорожного полотна в мороз собирали, чтобы печку топить. У меня с тех пор ноги так и болят. А у Симочки?
— А это вы у нее сами спросите. Только Серафима Ивановна уже не такая молоденькая, как прежде, но ничего, держится молодцом, — стараясь сдержать улыбку, вежливо ответила Лешка.
— Что же вы стоите, проходите, я вас чаем напою.
— Спасибо, не нужно, — в один голос отказались подруги.
Но бабушка Анастасия, видно, не расслышала и поплелась на кухню. Девчонкам ничего не оставалось, как последовать за ней. Старушка водрузила на плиту красный в белый горошек эмалированный чайник и пошарила в хлебнице.
— Пригласила на чай, а хлеб несвежий, — расстроилась она. — Как же теперь быть-то?
— А давайте мы в магазин сходим, — предложила Катька. — Вам какого купить?
— Половинку черного и батон, — сказала старушка. — И молока еще в розовом пакете, кувшинчиком, оно долго не скисает. А крупа у меня еще есть. У нас тут, рядом с домом, киоск, в нем все продается.
Из толстой книжки бабушка Анастасия извлекла сотенную бумажку и, протянув ее Катьке, похвалилась:
— У меня к пенсии большая прибавка вышла. Человек вчера из собеса приходил, сказал, что мне тысячу рублей не доплатили. Честный какой, мог бы себе взять, я б и не узнала. Давно не хожу ни по каким собесам.
Выйдя из подъезда, Катька удивилась:
— Ничего не понимаю. А кто же из магазина продукты приносит? И с какой, интересно, Катей она меня спутала?
— Когда вернемся, ее обо всем расспросим.
Девочки вручили старушке пакет молока и хлеб, потом вынесли мусорное ведро — мусоропровода в пятиэтажке не было, когда сели за стол, Лешка вежливо спросила:
— А кто вам обычно покупает продукты?
Выяснилось, что старушка в квартире живет не одна, а со своей подругой-экономкой Екатериной Тимофеевной.
Лет сто назад Екатеринина бабка была в их семье горничной, затем ее сменила дочь — мать Екатерины. Но та, как это часто случалось, из прислуги превратилась в полноправного члена семьи, а уж Катерина и вовсе считалась чуть ли не родственницей.
Затем пути Анастасии и Катерины разошлись: обе вышли замуж, у обеих появились дети и внуки. В семье Анастасии случилась трагедия: ее дочь со своим мужем были заядлыми альпинистами, и однажды при очередном восхождении на какой-то горный пик их накрыла лавина. Анастасия осталась жить с внуком. Он окончил школу в Воронеже, потом поступил в МГУ, затем в аспирантуру, в Москве ему предложили работу. И Анастасия осталась одна.
А у Екатерины Тимофеевны дочь обзавелась новой семьей, и она осталась жить с внучкой. Внучка выросла, вышла замуж, стала хорошо зарабатывать и купила себе новую квартиру, а своей бабушке оставила старую.
И тогда две женщины, чтобы не страдать от одиночества, вновь решили объединиться. Анастасия переехала к Катерине в Северный микрорайон, а свое жилище на юго-западе стала сдавать квартирантам. И деньги лишние пенсионеркам не помешали, и жить стало веселее. Понятно, что хозяйство в доме вела Катерина.
— Она еще совсем молодая, ей только семьдесят, — поведала старушка.
— А где же сейчас ваша подруга? — спросила Катька.
— С правнуком сидит. Приболел он, а Юля свою работу оставить никак не может, очень она у нее важная, вот и позвала бабушку на помощь. Но Павлик уже поправляется, и Катерина вот-вот вернется. Потому-то я и решила, что это она, когда вы в дверь позвонили. Спасибо, что дождались, пока я дверь открою.
Бабушка Анастасия продиктовала Катьке свой номер телефона и добавила:
— А Симочке скажите, если сможет до меня добраться, то милости прошу, буду очень рада. Сама-то я до нее не доеду. Из дома давно не выхожу, влачу стариковское существование. Ночью плохо сплю, часто встаю, лишь днем, после обеда, дремлю пару часов. — Она взглянула на большие настенные часы. — Скоро супчику поем и прилягу.
Допив чай, Лешка осмотрела квартиру. Металлоискатель она с собой, вопреки Ромкиным наказам, не взяла, да и что здесь искать? Стена с выцветшим ковром, старая кровать — видно, бабушка Анастасия к ней привыкла и не захотела расстаться. У Екатерины Тимофеевны диван поновее. В кухне маленький допотопный холодильник. Телевизор, правда, новый, наверное, внучкин подарок. Впрочем, это ведь чужая квартира, и в ней никаких тайников быть не может, да и не стала бы старушка пускать чужих людей, если бы в квартире хранились какие-то ценности. То есть можно сказать, что задание своего брата Лешка выполнила честно.
Простившись с бабушкой Анастасией, девчонки вышли за дверь и заметили мужчину, который быстро бежал вверх по лестнице. Должно быть, разыскивает кого-то, отметила про себя Лешка и, выйдя из подъезда, с огромным облегчением сказала:
— Ну вот, еще одна гора с плеч! Как хорошо, что Анастасия жива-здорова. И, согласись, она хоть и доисторическая, но вполне разумная бабка. Думаю, им с нашей Серафимой будет о чем поговорить. И Ромка теперь от нас уж точно отстанет. Ясное же дело, что клада не существует.
Катька согласно кивнула и потянула подругу за Руку.
— Идем скорее на маршрутку. Мне нужно самое лучшее платье, потому что я хочу быть на том вечере самой красивой. Ты меня понимаешь?
— Еще как!
Лешка вдруг представила себе, что Артем приглашает ее на свой выпускной бал. Да она с ног собьется, чтобы подыскать себе что-нибудь такое, отчего Наташка Тихонова и остальные девчонки, увидев ее, попадают в обморок. А ведь если Артем не уедет осенью в свою Англию, а вернется в Ромкин класс, кто знает…
— Не сомневайся, ты будешь самой красивой, — с уверенностью сказала она Катьке. Потом ее мысли вновь вернулись к старушке, и она с досадой стукнула себя ладонью по лбу. — Какие же мы глупые! Надо было прямо из квартиры бабушки Анастасии позвонить Серафиме Ивановне, и бабульки бы уже общались между собой.
— Ну, не возвращаться же! Вон телефон-автомат, давай позвоним и сообщим Серафиме Ивановне радостную весть, — указала Катька на торец соседнего дома.
— Серафима Ивановна, ваша Анастасия жива и здорова, — торжественно объявила в трубку Лешка. — А живет она с Екатериной Тимофеевной. Вы ее знаете?