– Но… – начала Энн. Слова застревали у нее в горле. Она откашлялась и предприняла новую попытку. – Вы сказали, что его угрозы пусты. Значит, моего отца не арестуют?
– Не могу сказать, мисс Трейси. Действия полиции предугадать невозможно. Однако это весьма маловероятно. – Взгляд Вульфа переместился на Фреда. – А вы, мистер Апдерграф? Каким образом мистер Кимс заставил приехать сюда вас?
– Он не заставлял меня. – Фред встал. – Я приехал сам.
– Случайное совпадение?
Фред двинулся вперед и положил руку на спинку моего стула, на котором все еще сидела Энн:
– Я защищаю мисс Трейси.
– Да? От кого же?
– От всех, – кратко ответил он.
Он говорил слишком громко и старался делать это серьезнее обычного. И чем серьезнее он пытался казаться, тем моложе выглядел. В этот момент его можно было бы принять за младшего брата Энн, и я не имел против этого никаких возражений.
– Это не простая задача, – серьезно сказал Вульф. – Вы ее друг?
– Я больше чем друг! – заявил Фред. Вдруг он сильно покраснел. – Я хочу сказать… Она позволила мне проводить ее домой.
– Вы были у нее, когда приехал мистер Кимс?
– Да, мы только что пришли. Я настоял, чтобы поехать вместе с ними. Я не мог себе представить, что он работает у вас. Мой отец говорил мне о вас. Он встречался как-то с вами – вы, возможно, не помните.
Вульф кивнул:
– Да, это было на выставке в Атланте. Как он поживает?
– О, не очень хорошо. – К Фреду вернулся нормальный цвет лица. – Он оставил дела, когда мы потеряли плантацию родалий. Он потратил на них всю жизнь, и, конечно, это был огромный финансовый ущерб. Думаю вы знаете об этом.
– Да, читал. Пожелтение Курума. – Вульф говорил доброжелательно. – А кстати, кто-то говорил мне – я забыл кто, – будто ваш отец был убежден, что эту плантацию заразил Льюис Хьюитт. Или он подозревал Уотсона, а может, Дилла?
– Он подозревал всех. – Фред казался смущенным. – Всех. Но он вряд ли сознает, что говорит: это так потрясло его. Он вырастил больше тридцати видов и хотел весной начать их продажу. Удар был сильнее, чем папа мог вынести.
Вульф подтверждающе хмыкнул:
– Создается впечатление, словно вы оба до сих пор не можете об этом забыть. Мистер Гудвин рассказывал мне, что сегодня днем вы ворвались в павильон Ракера и Дилла и удалились, взяв больную веточку. В качестве сувенира?
– Я… – заколебался Фред. – Я знаю, это было глупо. Конечно, я не могу забыть – ведь это чуть не разорило нас. Я хотел обследовать эту веточку, чтобы узнать, не проникло ли пожелтение на выставку.
– А затем выяснить, как оно туда проникло?
– Я мог бы попробовать.
– Вы никогда не пытались проследить, как шло заражение на ваших плантациях?
– Нет. Два года мы не брали ни одного растения из садоводств, где это пожелтение встречалось. Только Хьюитт подарил нам несколько падубов, но они были выращены далеко от его зараженных плантаций, и все равно мы не сажали их ближе чем за милю от родалий. – Фред сделал нетерпеливый жест. – Но это все в прошлом. Вот что я хочу сказать: я не думал, что вы можете сыграть такую шутку с мисс Трейси. Сейчас я отвезу ее домой.
Выражение его глаз напомнило мне старшие классы школы. Так мы смотрели, когда девочка позволяла нам взять ее за руку. Я с гордостью взглянул на Энн. Девушка, способная довести Льюиса Хьюитта до того, что он пригласил ее обедать и подарил черную орхидею, сумевшая заставить юного цветовода так смотреть на нее, – такая девушка кое-чего стоит.
Но в эту минуту она выглядела отнюдь не так уж ошеломляюще. Она была совершенно выбита из колеи.
– Я должна быть в десять утра в конторе окружного прокурора, – сказала она Вульфу. – Я обещала, что приду. Сказала, что отвечу на все вопросы о том, что произошло сегодня. Но теперь, теперь я боюсь, что они станут спрашивать меня об отце. Что я должна им отвечать? Должна ли я допустить…
– Она замолкла, потому что губы ее задрожали, и она прикусила их.
– Вам нужен адвокат, – заявил Фред. – Я достану вам. Не знаю только, в Нью-Йорке ли он.
– Я возьму это на себя, – сказал Вульф. – Сядьте, мистер Апдерграф. – Его взгляд переместился на Энн. – Здесь найдется для вас кровать, мисс Трейси, и вам лучше воспользоваться ею. Вы выглядите утомленной. Сомневаюсь, что полиция спросит вас об отце. А если спросят, не отвечайте. Отошлите их к мистеру Диллу. Скорее они заинтересуются вашим намерением выйти замуж за Гарри Гулда.
– Но у меня не было такого намерения!
– Во всяком случае он думал, что есть.
– Но он не мог! Он прекрасно знал, что он мне не нравится! И он… – Она остановилась.
– Что он?
– Я не могу сказать. Он же умер.
– Он делал вам предложение?
– Да.
– А вы отказали?
– Да.
– Но все-таки вы согласились участвовать вместе с ним в представлении на выставке?
– Я не знала, что он будет в нем участвовать. Мистер Дилл попросил меня об этом около двух месяцев назад. Должен был участвовать один молодой человек из конторы. А потом мистер Дилл сказал, что вместо него будет Гарри Гулд. Мне он не нравился, но я не хотела отказываться – ведь мистер Дилл был так добр к моему отцу, не дал арестовать его и разрешил мне платить по частям.
– Называйте это добротой, если вам нравится! – взорвался Фред. – Бог мой, ведь ваш отец двадцать лет на него работал!
Вульф не обратил внимания на этот возглас.