–А нельзя сначала задержать, а потом обращаться в прокуратуру?
–Можно, – вздохнул Овсов, – но тогда о всяком доверии и сотрудничестве с Новиковым придётся забыть. Если ты помнишь события последних дней, то понимаешь, что он нам очень помогает. Одна командировка в Ижевск чего только стоит.
–Я понимаю, – в кармане у Феликса зазвонил сотовый телефон, – но всё равно хочется сделать по-своему. Да, алло, я слушаю.
Дмитрий считал, что задержание Юрика не имело особого смысла. Хитрый пивной бизнесмен вывернется и выкрутится из любой ситуации. И никогда не расколется о своём хозяине и благодетеле. Юрика следовало просто посадить за совершённое им преступление и не морочить себе голову мыслями о том, как превратить убеждённого бандита в приличного человека или, что уже совсем невероятно, в стукача на Дагера.
Хотя, Овсов покачал головой, Юрик такой парень, что если Дагеру захочется использовать его как пешку, или кинуть на деньги, то именно на Дагера Юрику будет глубоко наплевать и он про свирепого мафиози может выложить всё. Чтобы отомстить. Дмитрий усмехнулся: а вот, чтобы самому оторвать от Дагера денег побольше, Юрика даже и не придётся просить развязать язык.
–У меня появилось срочное дело, – глаза Феликса маслянисто заблестели, – мне назначили свидание через час.
–Кто?
–Маша.
–Из третьего вагона?
–Да.
–Мы ей фотографии химиков показывали?
–Кажется, нет, – Яблоков слегка смутился, – а что, надо?
–Она же свидетель в твоём уголовном деле. Конечно, надо.
–Может, – Феликс почесал в затылке, – ты сейчас поедешь со мной, и оформим опознание?
–А это удобно?
–Ну, если мы приходим к ней по работе, и я задерживаюсь на некоторое время, – Яблоков явно пытался ухватить двух зайцев одновременно и сам в это почти не верил, – это же нормально?
–Не очень, но время действительно улетает стремительно, так что я поеду с тобой.
–Вот и хорошо, – с облегчением выдохнул Феликс, – заодно и подвезёшь.
Достаточно прозрачный розовый пеньюар, развевающийся на открывшей двери Маше, отлично демонстрировал прекрасную фигуру девушки, практически ничего не скрывая. Она сладко улыбнулась оторопело застывшему в проёме Феликсу, и сделала кокетливый шаг вперёд.
–Ты пришёл? – томно спросила она, и, заметив Овсова, стоявшего на лестнице на пару ступенек ниже, громко взвизгнула, – Яблоков, ты козёл!
Спортсменка и красавица убежала вглубь квартиры и принялась оттуда хорошо поставленным голосом перечислять всех животных, с которыми, по мнению Маши, Феликс состоит в прямой родственной связи. В какой-то момент она перешла на растения, упомянув бестолковые бамбук, лопух, многосемянной огурец и уродливый чертополох.
–Можно заходить, – тихо проговорил Феликс, собираясь прокрасться внутрь.
–Ты уверен? – Дмитрий схватил его за локоть и остановил.
–Конечно, – лёгкая улыбка пробежала по губам старшего лейтенанта, – это же женщина, когда она успокоится, то вспомнит, что ей нравится демонстрировать себя мужчинам.
–И когда же она успокоится?
–Секунд десять назад, – усмехнулся Феликс и затянул Овсова внутрь.
–Здравствуйте, – негромко произнёс Дмитрий девушке, плотно запахнувшейся в ярко-оранжевый длинный махровый халат и нервно расхаживающей по большой неосвещённой комнате с тяжёлыми закрытыми шторами. Несмотря на ослепительное солнце за окном, в квартире царил полумрак.
–Здравствуйте, – недовольно пробурчала Маша, демонстративно небрежным жестом поочерёдно погасив семь свечей, расставленных в тонких высоких подсвечниках по периметру стола. Последний располагался почти по центру комнаты, мог похвастаться тёмно-вишнёвой скатертью, бутылкой шампанского, двумя хрустальными бокалами, большим блюдом с виноградом и нарезанными апельсинами, яблоками и грушами, а также несколькими салатами: из ананаса и свеклы, из сыра с чесноком, из спаржи с грибами и маленькими помидорами.
–Включите, пожалуйста, свет, – попросил Овсов.
Вспыхнувшая люстра пробежалась лучиками по сочным каплям, стекающим по разрезанным сосудам оранжевых и зелёных фруктов, стеклянным и хрустальным бокам посуды на столе, величаво отразилась в гигантском безмолвном экране настенного телевизора, обозначила два мягких бордовых кресла в углах комнаты, стыдливо коснулась широкого разложенного велюрового дивана всё того же бордового цвета, и многозначительно замерла на портрете в золотистой рамке, расположенного над мягкой, ворсистой поверхностью дивана.
С портрета кокетливо и загадочно смотрели чёрные Машины глаза, её оголённые плечи и лёгкая ироничная улыбка кроваво-красных губ.