Дмитрий машинально повернулся на необычный птичий голос и обнаружил под часами несколько стеклянных кубов и прямоугольников. Они были заполнены разноцветной водой и образовывали довольно приятную для глаз композицию.
Овсов отступил на пару шагов назад и принялся рассматривать необычное произведение искусства. Он вновь, как и в обувных рядах, обнаружил подобие радуги, но уже не в яркой, а в более спокойной форме. Создавалось впечатление, что в одном месте собрались кусочек полуденного солнца, опушка весеннего леса, большой лист мягкого бархатистого лопуха, холодная гранитная кладка, которую обнимает снизу ласковая морская волна.
Дмитрий подошёл вплотную, в глубине волны таинственно мерцали два красных огонька. Казалось, что это солнце прострелило две дырки в лопухе и упирается своим пламенным взором в самое сокровенное дно.
Овсов оглянулся, он попал в комнату, из которой на балкон вела дверь. Её следовало открыть, чтобы освободить путь к быстрому отходу. Но тут на двухъярусном столике на колёсиках что-то блеснуло, и Овсов заметил, что между бутылок валяется столовый нож. Старший уполномоченный схватился за то орудие, которое ему предоставила судьба, и принялся разбирать произведение искусств неизвестного автора.
Дмитрий улыбнулся, почему же неизвестного? Одного из авторов он знал точно – Гулин Валентин Петрович. За последние недели Овсову лично пришлось убедиться в креативности своего начальства. Подполковник милиции оказался хорошим выдумщиком и фантазёром. Особенно в части раскрытия убийств и прочих уголовных дел.
Овсов осторожно снял заполненные ёмкости на пол и добрался до морской волны. По краю верхнего стекла, под которым мерцали огоньки, виднелся густой слой клея. Дмитрий не знал, что за жидкость находилась внутри и, несмотря на спешку, рисковать не хотел.
Он попытался зацепить столовым ножом клей и ему это удалось. Скрепляющий состав то ли размяк над водой, то ли рассохся на воздухе, но отслаивался хорошо. Очень быстро Овсов освободил верхнее стекло от клея и втиснул лезвие ножа под плоскость, закрывающую ёмкость. Дмитрий осторожно поднял стекло и прислонил к стене. Затем принюхался к содержимому куба. Ничем опасным не воняло. Дмитрий решился и окунул руку на самое дно, к заветным огонькам, схватил их и вытащил наружу.
На его раскрытой ладони крутила изящным хвостом маленькая изумрудная ящерица. Разумеется, её глаза ничем иным, как рубинами, и не могли быть.
–Тринадцатая ящерица, – словно знакомясь, негромко произнёс Дмитрий и, не дожидаясь, пока с японского драгоценного зверя стечёт вода, повернулся налево и широко шагнул в сторону балкона, размышляя о том, что лучше: осторожно сползти по камням до земли или сразу прыгнуть вниз. При этом Овсов оторвал взгляд от изумруда с рубинами и заглянул вглубь стоящего перед ним телевизора. То, что он там увидел, напоминало то ли дурной сон, то ли «боевик» с нехорошим финалом. За его спиной стоял Гулин Валентин Петрович, укоризненно покачивал головой и поднимал правую руку с пистолетом.
–Дима, Дима, ты же прекрасный опер, – Гулин сделал несколько вкрадчивых шагов, приблизившись к Овсову и уперев ствол своего оружия капитану милиции между лопаток, – зачем же так опрометчиво поступаешь? Надо всё просчитать, прежде чем лезть в дом к любимому начальству, где тебе могут очень больно прищемить твой длинный носик.
Гулин тоже заметил своё отражение в экране телевизора, поэтому спрятался за спину Овсова, чтобы последний не мог видеть, что конкретно Гулин делает. Дмитрий понял это, когда подполковник милиции бросил быстрый взгляд в сторону, но тут же вернул его чуть выше ствола пистолета. Он чем-то обеспокоен, сообразил Овсов, но чем? Дмитрий закрыл глаза и представил себе всю комнату с точки зрения того, что находилось за его спиной. После внимательного мысленного обзора, ничего, кроме часов с кукушкой, стоящего внимания не нашлось.
Он смотрит на время. Кто-то должен придти. И что мне это даёт?
–Можно я сяду? – тихим голосом произнёс капитан милиции, – Ноги не держат, дрожат.
–Конечно, можно, – Валентин Петрович подтолкнул Овсова к впередистоящему стулу и усадил на него, – если так страшно, зачем припёрся сюда? Лежал бы себе с Алиной в тёплой постельке и ни о чём не думал. А теперь обрекаешь девушку на тоскливое одиночество. Может, мне ею заняться?
–Как хотите, – по-прежнему негромко ответил Дмитрий. Попаданием на стул он одним выстрелом убивал сразу несколько зайцев: во-первых, он слегка наклонился вперёд, потому что из такого положения легче стартовать, во-вторых, он надеялся, что толстая спинка стула сможет воспрепятствовать прицельной стрельбе подполковника по живой мишени, и, в-третьих, он осторожно засунул ящерицу в карман своих брюк, – Дагер – это Вы?