Раздался громкий хруст человеческой кости, яростный вопль и звук падения дизайнерского тела на столь непрезентабельный подиум. Очевидно, последний в карьере, злорадно мелькнуло у Дмитрия. Он тут же одёрнул себя: самому бы выжить.
Тем более, что пролетевший несколько метров вперёд Гусев неожиданно легко вскочил, подхватив левой рукой выпавший нож и ринулся на капитана милиции. Как знал, что не следует так быстро расставаться с металлом, удовлетворённо подумал Овсов, раскручивая своё оружие в обратную сторону.
Однако поднять прут высоко не получилось, и его удар пришёлся только по ногам Ивана Петровича. Тем ни менее, противный хруст раздался вновь. То ли дизайнер, то ли киллер неловко упал и неожиданно громко завыл, бессильно колотя левой рукой по окружающему пространству и раскидывая трёхэтажные проклятья и пенную слюну вокруг.
–Заткнись! – строго и повелительно раздалось за спиной Дмитрия, – А ты брось железку!
И вновь капитан милиции недооценил хитрого Валентина Петровича. Подполковник и не думал пускать на самотёк деликатное дело лишения жизни настырного старшего оперуполномоченного. Надежда Дмитрия на то, что сообщник Гусева сторожит выход из подвала наверху, абсолютно не оправдалась.
Руки Овсова от накатившей слабости разжались и он оглянулся. Наверное, из-за того, что Гулин смотрел не на него, а на своего родственника, Дмитрий не смог определить чужого человека позади себя. Валентин Петрович по-прежнему держал пистолет в правой руке и по-прежнему целился в своего подчинённого.
–Ты всегда был ноющим слабаком, – прошипел Гулин и злобно добавил, – застрелить бы тебя, да этот дурак не взял с собой табельное оружие.
–А Вы потом скажете, что я у Вас пистолет отобрал, – оптимистично подсказал Овсов, хотя после физической разминки с любителем высокой моды у него действительно дрожали ноги и руки налились свинцовой тяжестью.
–Ага, – кивнул головой подполковник милиции, – а потом я у тебя, а потом снова ты у меня. Подыми руки, чтобы я их видел и не шевелись.
–Вызови «скорую», – прохрипел с пола Гусев.
–Именно это я и собираюсь сделать, потерпи немного, у него, – замначальника УВД мотнул кончиком ствола в сторону Дмитрия, – должна скоро кровь закончиться.
–Ну, ты и урод, – сдавленно зарычал супермодный дизайнер, – у меня она тоже скоро закончится.
–Заткнись, – огрызнулся Валентин Петрович.
–Урод, урод, – оптимистично подтвердил ещё один голос из подвального коридора и тут же быстро добавил, – не оборачиваться, брось пистолет, стреляю без предупреждения!
–Я преступников задержал, – возмущённо завопил Гулин и начал раскручивать правое плечо назад, не выпуская своего оружия из рук.
Практически сразу раздался выстрел, и подполковника милиции отбросило вниз, недалеко от своего родственника. Из тёмного проёма вышел Новиков, сжимающий дымящийся пистолет, и Феликс, который тут же подскочил к Валентину Петровичу и Гусеву и подобрал их смертельные игрушки.
Дмитрий, ощущая, что сознание покидает его, медленно достал ящерицу из кармана, с трудом протянул её Александру Валерьевичу, и тихо прошептал:
–Покажите Алине.
–Сука! – сквозь чёрный туман донёсся голос Гусева, – Я так и знал, что это ты её стырил!
Глава 17. История одного подполковника милиции
Мягкая, тёплая, ласковая ладонь нежно прошлась по лицу Дмитрия, стирая тревожные мысли и источая лёгкий запах клубники. Невзирая на тупую ноющую боль в правом боку, Овсову стало хорошо и легко, он глубоко вздохнул и открыл глаза.
–Привет, – настороженные глаза Алины яростно полыхали на белом фоне больничной палаты, – как ты себя чувствуешь?
–Привет, нормально, – Дмитрий улыбнулся, он прочитал мысли своей девушки, – я сломал Гусеву руку и ногу, очень качественно сломал, куча открытых переломов, а Новиков прострелил Гулину плечо.
–Как подумаю о том, что сто раз мечтала подсыпать им в кофе слабительное, аж в дрожь бросает, – однако огонь в глазах девушки значительно стих, – мечты должны иногда сбываться, даже если это просто чёрные пакостные мечты.
–Не смеши меня, – Овсов широко заулыбался, сдерживая грудную клетку, – больно.
–К тебе Феликс рвётся всё время, да и Новиков хочет поговорить.
–Звони им, пусть приезжают. И расскажи мне о том, что творится в моём организме.
–Твой организм своим молчанием пугал меня четыре долгих дня и четыре длинные ночи. Хотя уже через несколько часов после операции врач сказал, что всё позади, и ты начнёшь медленно поправляться. Необходимы только покой и отдых, отдых и покой.