Глава 8
Поговорить о дисциплине, Бабушке и покушениях с Рихоном префекту все равно не удалось. Пока Наджед зашивал собачьи укусы, инспектор Рихон куда-то испарился. Требование он выполнил — на одной ноге в префектуру прибыл. Префект его видел. А дальше распоряжений не поступило, и он исчез. Арденна, что хотите…
Врач собрал инструменты, посмеялся над тем, какой Мем пьяный с маленького стаканчика, и ушел, а Мем еще с восьмую часть стражи сидел за столом и пытался вытряхнуть выпитую лекарственную дурь из головы. Хотел убедиться, что может ясно соображать. Рука, под бинтом облепленная какой-то зеленой кашей, замерзла и не болела, но и повиноваться толком не могла. Мем достал из тумбы чистую папку с прошитыми внутри несколькими листами, открыл первую страницу и коряво, словно чистописанию никогда не учился, нацарапал стилом «Дело о демонах высших сфер. Лист первый». Посадил огромную кляксу. Задумался, но лист менять не стал. Клякса получилась похожа формой на личную вотчину кира Хагиннора — остров Джел из архипелага Ходжер. А там, где не получилась, Мем ее подрисовал, размазав края.
Госпожи Мирир тоже не было сейчас в префектуре. Зато на прием рвался Номо, но префект не торопился приглашать его в кабинет. Загадок за вчерашний и сегодняшний дни Мему насыпали целый рукав. Даже если отставить в сторону систематическое исчезновение из префектуры сотрудников с вредом для их жизни и здоровья, или без такового. Загадкам этим следовало придать соответствующий ранг и расставить их в порядке значимости и влияния на возможные последующие события.
Во-первых, откуда в пустыне на самой границе города взялся пещерный лев, если бежавшая из зверинца самка вернулась к людям сама? Была ли это такая же случайность, или чье-то злое намерение вызвать в жителях Солончаков, а потом и Арденны смуту? Место для учиненных хищником безобразий выбрано более чем подходящее. Ни на караванной тропе от Двуглавого Хиракона, ни в Мертвой пустыне, ни на самих хираконских перевалах, ни среди рисовых полей и сахарных плантаций к востоку, ни в юго-восточных джунглях вдоль уходящей в пески реки Ар, ни в окрестностях мраморного карьера, где одни каторжники, северный зверь не наделал бы столько шума и не вызвал бы вокруг своих проделок столько пересудов, сколько получилось в древнем городе мертвых. Мертвые сами не встают и на бой не выходят, в политических играх не участвуют, людей не будоражат. Мертвых будят живые. Те, которые с воображением.
Во-вторых, что за загадочный человек этот Наджед и что ему нужно в префектуре, кроме все тех же мертвецов и научных опытов, про которые он так увлеченно рассказывает? Госпожа Мирир могла бы объяснить этот вопрос, — по крайней мере, Мем надеялся, что она немного знает о том, кого сама рекомендовала. К киру Хагиннору со своим любопытством, видимо, обращаться не стоит, Наджеду обещания он дает гораздо легче, чем любому другому. И разговаривать с собой позволяет так, как никому, кроме таргского государя, на памяти Мема, не позволял. Значит, что-то их связывает, и настырно лезть в эти связи Мему не по рангу и не по рождению. Если господин генерал-губернатор посчитает нужным — сам расскажет, а трогать нельзя.
В-третьих, что все-таки значил скелет в книжном архивном шкафу? Кому предназначалось его послание — префекту, префектуре в целом, или кому-то из новоиспеченных инспекторов? Может быть, архивариусу Боре. Могло получиться так, что Бора послание не прочел и зашифрованное в нем требование не исполнил. За что и пострадал. Тогда другой вопрос — что можно требовать от архивариуса префектуры, которая работает без году два дня? Шкафы пустые, документов не накоплено, а он уже убит. Шкаф для резиденции префекта выбирали случайный, вернее, не выбирали, а взяли тот, что стоял ближе к выходу, это Мем уже выяснил. При чем тогда Джата? Он что, сразу раскрыл, в чем тут дело? А ведь он был бы мертв, если бы не мальчишка со своей собакой. За мальчишкой, кстати, тоже нужно присматривать. Лезет везде, где надо и не надо…
Пририсовав к кляксе несколько цифр, означавших позиции вопросов, Мем позвонил в колокольчик, разрешая инспектору Номо войти.
Тот весь извелся в коридоре. В курительном саду он обнаружил ожидаемую вещь: никто ничего не знает. Не видели ни самого Джату, ни человека, который с ним пришел, и пришел ли, или дожидался заранее, или, может быть, появился позже. Не обратили внимания, когда кто заходил. В лавке запоминают людей по сорту купленной ими морской травы, по трубкам, по выбранному павильону, а Джата не заказал ничего, просто прошел внутрь. С кем встречался, и подавно не ведомо. В садике не принято беспокоить посетителей, если они задержались не больше, чем на пол суток. Списков там не ведут, полицию не жалуют, ответственности ни за что не несут, лишними подробностями не интересуются — боком они нередко выходят, эти подробности.