Было еще одно сильное впечатление: наша совместная – втроем – поездка в Казанское имение братьев Толстых накануне начала издания «Современника». Толстые много времени проводили заграницей, знались там со всеми видными поборниками свободы, и жизнь в их имении была заведена на европейский лад. Сейчас уже трудно представить, что крестьяне в то время были крепостными и помещики типа матери Тург – ва, известной мучительницы крестьян, пороли и истязали крепостных, продавали как животных или мебель, разлучали детей с родителями…
Всему этому я сама была непосредственной свидетельницей в год нашей с Пан – ым свадьбы, когда его родственники делили доставшееся им наследство. Иное дело – братья Толстые, слывшие в Казанской губернии красными. Крестьяне у них жили вольготно, о барщине не было помину.
Приезд к Толстым был связан с денежными делами. Давно уже у Пан – ва и Некр – ва зародилась мысль издавать свой журнал. Толстые обещали им помочь деньгами. В деле издания Некр – в рассчитывал на помощь Бел – го, объединившего вокруг себя все лучшие тогдашние литературные силы. Бел – й мечтал о своем журнале, где был бы он не поденщиком, а издателем и работником в одном лице. Мечта его так и не осуществилась.
День наш у Толстых проходил очень приятно. Хозяева работали, мы же наслаждались летом и отдыхом. Утром после чаю все разбредались кто куда. Пан – в гулял, оглядывая окрестности, чего был большим любителем, Некр – в спозаранку уходил на охоту с Толубеем, а я шла к небольшой речушке, одному из волжских притоков, купалась и пробовала удить рыбу. Но то ли удочка моя была плоха, то ли рыба у берега не водилась, улова у меня никакого не было.
Однажды за завтраком я рассказала о своей неудаче с рыбной ловлей и Некр – в вызвался мне помочь – вывезти на лодке к тихой речной заводи возле небольшого островка, где по рассказам, во множестве водились пескари.
Было раннее июньское утро. Мы подошли к отлогому берегу. Некр – в отвязал от колышка лодку, мы сели. На мне был шерстяной жакет, спасающий от утренней прохлады, в руках целых две удочки наших хозяев – для меня и для Некр – ва. Вышло солнце, и вода под веслами стала переливаться всеми цветами радуги. Я сбросила жакет, вдыхая полной грудью речную свежесть, смешанную с запахом прибрежных трав.
Достигнув середины реки, мы попали на крутящуюся быстрину, но Некр – в умело справлялся с лодкой, греб невозмутимо и спокойно, как истый волжанин, в полном молчании, иногда словно случайно на меня взглядывая. Я чувствовала его взгляды, но на него не глядела, увлеченная видом живописного маленького островка, к которому мы приближались.
Вдруг мне послышалось, что кто – то рядом запел, я оглянулась на Некр – ва. Почти не раскрывая рта, задыхаясь, он выдавливал из себя мелодию. Постепенно она прояснялась, его больной осиплый голос обретал дыхание, он не пел, а скандировал – в такт рассекавшим воду веслам. Я уже понимала, что он поет «Из – за острова на стрежень»[1]. Все точно совпадало – мы плыли на лодке ввиду острова, только что мы миновали речную стрежень, не хватало лишь Стеньки да персидской княжны. Я невольно рассмеялась, он замолк.
– Некр – в, да вы прекрасно поете!
– Видно, вам не очень понравилось мое пение, Авдотья Яковлевна, вы меня перебили на самом интересном месте.
– Это когда Стенька бросил персиянку в набежавшую волну?
– Именно так.
Тем временем мы уже подплывали к островку. До берега оставалось совсем недалеко, но лодку относило. Не успела я оглянуться, как Некр – в сгреб меня своими сильными большими руками в охапку и, ступая по воде, перенес на берег.
– Некр – в, вы меня до смерти испугали, я решила, что вы сейчас бросите меня в набежавшую волну. Я говорила со смехом, но щеки мои пылали. Тело мое еще ощущало жар его рук.
Он, отвернувшись, вытаскивал лодку на берег, потом повернулся ко мне, весь пунцовый, и в несколько прыжков подбежал почти вплотную. Лицо его менялось, он перевел дыхание и произнес: – Я, если хотите знать, сам бы в воду бросился из – за вас.
– Из – за меня?
– Да что ж вы не видите, что я в вас влюблен без памяти, как мальчишка, пятый год!
– И готовы броситься в воду?
– Готов, если не полюбите.
– На обратном пути вам представится случай.
Удили мы молча, наловили целое ведерко пескарей, что в другое время меня бы порадовало, сейчас же я пребывала в замешательстве. Я не знала, как себя вести.
Свести все к шутке? Но Некр – в был серьезен, он хотел ответа. Какой ответ могла ему дать я, мужняя жена? Из головы не шли слова Татьяны – «но я другому отдана, я буду век ему верна». Но вот совсем недавно в «Отечественных записках» читала я статьи Бел–го о Пушкине. Бел – й Татьяну не одобрял, в ее ответе Онегину видел страх светской дамы за свое доброе имя.