— Атака была мощной. Я не ожидал такого... — он присел на край стола и задумчиво посмотрел в окно. — Это куда более сильное заклятие, чем с петлёй.
— Хочешь сказать, что я ничего не почувствовал лишь потому, что на мне был вот этот кусок серебра?
— Этот кусок серебра спас тебе жизнь, — проворчал Филбертус. — Этот браслет для меня делала сама старушка Инес. Она знает, что мне слишком часто приходится сталкиваться со всякой чертовщиной. Я носил его с пятнадцати лет, и, как ты видел, бирюза оставалась голубой, как вечернее небо, а у тебя она позеленела за один день. И эти пятна с коричневой каймой... Что же это было за заклятие?
— Может, то, в котором используется кровь чёрного петуха?
— Возможно, — задумчиво проговорил маг, а потом с удивлением взглянул на Марка. — Чёрного петуха? Такой ритуал смерти действительно существует! Он мощный, но для его проведения нужны навык, магические способности и изрядная смелость, поскольку он может обернуться против самого колдуна. Откуда ты об этом знаешь?
— Я нашёл одно место, где явно кто-то колдовал. На полу была кровь, чёрные петушиные перья, а обгоревшие кости закопаны в саду.
— Где это? Почему ты не начал с этого? Отправлять ко мне мелких мошенников, чтоб испортить мне жизнь, ты горазд, но сообщить о действительно важном...
— Я только что сообщил тебе об этом. Ты не заметил?
— Ну, да... Так где это?
— В доме де Лорма. Тот красивый замок, что стоит на Королевской площади.
— Ну, я знаю его. Он пустует много лет.
— Вот его и облюбовала некая ведьма, но она уже сбежала оттуда.
— С чего ты взял, что это ведьма, а не колдун?
— Я нашёл флакон из-под духов. Вряд ли колдун душился жасмином.
— Пожалуй. Я схожу туда и всё осмотрю. Может, найду что-нибудь интересное. Как я смогу попасть в дом?
— Там стоят на страже слуги графа Анжу, живущего по соседству. Твой камзол послужит тебе пропуском ещё более надёжным, чем жетон.
— Что ты имеешь... — начал было Филбертус, но заметив на лице Марка ехидную усмешку, обиженно фыркнул и вышел из кабинета, едва не столкнувшись с секретарём Монсо.
Тот почтительно поклонился, уступая ему дорогу, и, посмотрев вслед, вошёл.
— Я принёс письма, ваша светлость, — сообщил он, подходя к столу.
Марк уныло взглянул на пачку конвертов и жалобно вздохнул.
— У меня совсем нет времени заниматься корреспонденцией, друг мой. Не могли бы вы просмотреть их сами?
— Я уже просмотрел, — кивнул тот. — Ничего срочного за исключением одного анонимного послания, которое вам следует прочесть немедленно.
Он вытащил из пачки конверт и извлёк из него небольшой листок, на котором было только две строчки.
«Если хотите знать, что случилось с Адель де Комборн, Ламмертом Анжу и Роландом Ренаром-Амоди, приходите один в полночь на террасу влюблённых в Шато-Блуа», — прочёл Марк.
— Глупый мальчишка, — пробормотал он, снова пробегая глазами это краткое послание. — Ну, почему бы тебе не сбежать подальше от меня и не забиться в какую-нибудь нору? Тебе прямо не терпится попасть на эшафот...
— Вы знаете от кого это? — уточнил Монсо.
— Да, я узнал почерк. К тому же, кто ещё будет назначать мне свидание в королевской загородной резиденции, если это не король? Тот, кто прожил там так долго, что знает каждый уголок. К тому же эта терраса над рекой получила такое название именно в то время, когда дворцом владел виконт Монтре. Ни до, ни после её никто так не называл и не называет.
— Вы поедете?
— Конечно. Он что-то знает, и о пропаже этих детей и о той ведьме, что пряталась в доме де Лорма.
— Надеюсь, вы возьмёте с собой охрану?
— Там достаточно охраны, это же королевская резиденция! К тому же мне нужно поговорить с этим мальчиком без свидетелей.
— Возьмите хотя бы оруженосцев! — настаивал Монсо. — До Шато-Блуа ещё нужно доехать!
— Вы правы, — сдался Марк. — Разыщите их, пусть спускаются вниз и седлают коней.
Монсо ушёл, а Марк ещё какое-то время сидел, глядя на письмо, а потом, скомкав его, бросил в угол, после чего поднялся и, прихватив с кресла меч, вышел из кабинета.
В Шато-Блуа, где было так шумно и весело, когда приезжал король, теперь было тихо. Даже слуги разошлись на короткую ночь по своим комнатам во флигелях у крепостной стены, а садовники, которые днём без устали высаживали цветы, подстригали кусты и траву и собирали опавшие листья, покинули сад. Тишину нарушал только шелест крон, звон воды в фонтанах, пересвист птиц и редкий всплеск в пруду, когда затеявшие игру королевские карпы поднимались к поверхности, подпрыгивали и хлопались после этого в зеленоватую прохладу своими золотисто-алыми телами.
Марк не спеша миновал аллею и подошёл к резному парапету, отделявшему вымощенную плитами террасу от обрывистого берега. Внизу под стеной протекала неширокая река, которая несла свои воды с севера к Сен-Марко и дальше на юг, по пути наполняя городской ров. За рекой простиралась широкая холмистая равнина. На вершинах холмов зеленели ровные ряды яблочных садов, а дальше в туманной дымке виднелись голубоватые волнистые контуры низких западных гор.
Он остановился у парапета и полной грудью вдохнул свежий сладковатый воздух. Эта тишина казалась ему спокойной и безопасной, хотя он знал, что это не так, и потому невольно прислушивался к окружавшим его звукам. Эти шаги он услышал вскоре и, повернувшись, увидел виконта Монтре, появившегося из узкого пространства между парапетом и высаженными вдоль него высокими кустами бересклета. Похоже, он вовсе не надеялся застать своего противника врасплох, потому вышел на террасу и остановился, пристально глядя на барона. Молчание начинало затягиваться, но Марк не торопился прервать его. Он внимательно смотрел на осунувшееся лицо юноши и его воспалённые глаза.
— Похоже, вы не удивлены, увидев здесь меня, — проговорил Эжен, вытаскивая из ножен меч. — Что ж, я уже понял, что раскрыт. Странно, что вы явились сюда один, зная, что я уже пытался убить вас и попытаюсь вновь... Что ж вы ждёте? Не собираетесь взяться за меч, чтоб защитить свою жизнь?
— Эта попытка убить меня выглядит самой жалкой, — заметил Марк. — Мне не нужно доставать меч, ваша милость, чтоб справиться с вами. Я думал, что вы воспользуетесь арбалетом, чтоб действовать наверняка.
— Стрелять вам в спину? — попытался усмехнуться виконт. — Это выглядит довольно низко.
— Не более низко, чем нанимать уличных головорезов, — пожал плечами Марк и снова посмотрел вдаль. — Если уж вы решили, наконец, выйти из тени, так хотя бы скажите, почему вам так хочется меня убить?
— А вы не понимаете? Это же вы убили моего отца, разве нет? Это из-за вас я оказался в таком положении! Будь он жив, он никогда бы не допустил, чтоб меня так унижали и оскорбляли! — на его лице появилось страдальческое выражение, и глаза заблестели от слёз. — Если б вы знали, сколько гадостей теперь о нём говорят, в каких грехах обвиняют! Он — причина всех бед и творец всех злодеяний! И у него уже нет никакой возможности оправдаться! Но это — мой отец, понимаете? Он любил меня, он заботился обо мне! Он был самым дорогим для меня человеком. И это вы отняли его у меня!
Он поднял меч и направил остриё на барона, но тот всё так же неподвижно стоял у парапета.
— Почему вы молчите? — спросил Эжен. — Почему вы не пытаетесь опровергнуть мои обвинения? Вы признаёте их?
— На самом деле неважно, признаю я их или нет, — проговорил Марк. — Важно, как считаете вы. И если вы в этом убеждены, то никакие мои слова вас не разубедят. Скажите только, откуда у вас эти сведения?
— Откуда? Да об этом говорят во всех кабаках и тавернах! Об этом знают все!
Марк кивнул и повернулся к нему.