Она тоже человек искусства. Ни он, ни она не зарабатывают больших денег, но им нравится, как они живут, и, кроме того, они оба пофигисты.
Я слышал, как Брайан говорил с мамой об отце. Конечно, он считает моего папу неудачником. Я услышал, как он сказал, что отец зря потратил те деньги, что пошли на его обучение.
— Я хотел бы, Том, — заявил Брайан, — чтобы ты прямо сейчас дал себе обещание.
Я хочу, чтобы ты сам себе пообещал, что с этого момента будешь серьезней относиться к занятиям.
— Хорошо.
— Что хорошо?
— Буду.
— Скажи это, — настаивал Брайан. — Скажи: я-обещаю-себе-что-больше-не-бу-ду-посмешищем-в-классе.
— Зачем мне говорить это вслух? Я ведь обещаю сам себе?
— Так ты не сможешь забыть. Скажи это.
На этот раз он зашел слишком далеко. Мне не хотелось ссориться с ним, но и подчиняться тоже не хотелось.
Все это время Адам и Джонатан ссорились из-за пульта управления телевизором. Они хорошие ребятишки, если принять во внимание, кто их отец. Храни их небо, когда да они подрастут и он заставит их давать обещания самим себе.
Я задумался о матросе-шутнике. Я представил, что он открыл свой комедийный клуб в Рио, стал известным, разбогател и теперь президент Бразилии. Мне нравилось так думать. А может, он лежит где-то на пляже, рассказывает анекдоты чайкам и наслаждается жизнью.
— Ну, Том? — сказал Брайан.
Я почувствовал, как кровь приливает у меня к голове, но знал, что не краснею. Я начинал всерьез злиться и понял, что мне надо сделать — уйти.
Я встал и направился к себе в комнату.
— Пришло время серьезно подумать о своей жизни, Том, — крикнул мне вслед Брайан. — Самое время.
Настанет время, и я серьезно подумаю о жизни подальше от Брайана и Рейвен-Хилла.
Жди меня, Южная Америка!
Глава VII
НЕПОСИЛЬНОЕ БРЕМЯ
ДЛЯ "ВЕЛИКОЛЕПНОЙ ШЕСТЕРКИ"
Обед прошел очень тихо. Брайан не разговаривал со мной, а мама не разговаривала вообще. Адам и Джонатан болтали за четверых.
Зазвонил телефон, и я поднял трубку.
— Только что звонила одна дама, — сообщила мне Лиз. — Надо посидеть с ребенком. Ты как?
— Почему бы и нет? — отозвался я.
— Ребенок один, но мать хочет, чтобы мы дежурили по двое, ежедневно с трех тридцати до пяти тридцати в течение двух недель. Она хочет удвоить нашу обычную плату.
— Удвоить из-за того, что дежурить будут двое, или как?
Брайан пристально посмотрел на меня. Этот взгляд означал: "Пусть-она-перезвонит-после-обеда", но я проигнорировал его.
Мама была очень занята: она подкладывала добавку Джонатану и пыталась убедить Адама в том, что люди, которые не едят овощей, на всю жизнь остаются пятилетними детьми. Может, не в этих выражениях, но все равно смысл ее назиданий был именно таков.
— Удвоить в принципе, — пояснила Лиз. — Она хочет, чтобы мы дежурили попарно и каждый из нас получал двойную оплату.
— В чем тут кроется подвох? — поинтересовался я.
— Не знаю. Мы должны будем гулять с ним и как-нибудь развлекать его. Если захотим, можем взять его к себе домой. Она не хочет, чтобы он все время оставался взаперти в их квартире, и, по-моему, это естественно.
— За такую работу схватятся все, — предположил я.
— Да, я знаю и боюсь, что могут возникнуть проблемы.
— Где она живет? — спросил я. — Может, здесь и кроется подвох?
— Ее зовут миссис Андерсон, — сказала Лиз, — и живет она в доме, который находится за "Лавкой чудес Сида". Там один дом пустует, а в другом сдаются квартиры. Знаешь?
— Андерсон? — переспросил я. — А как зовут пацана?
— Тарквин.
Вот где собака-то зарыта!
— Погоди-ка, — сказал я. — Тарквин Андерсон? Ты сказала, Тарквин Андерсон?
— Да. Он настоящий маленький…
— Правильно, он настоящий маленький… Нет, Лиз, ни в коем случае. Это не ребенок, а чудовище.
— Не может он быть таким уж ужасным…
— Может. Он именно такой, Лиз. Это невыносимый ребенок. Чтобы уследить за ним, нам придется дежурить вчетвером и при этом держать его за руки и за ноги. Если хочешь, можешь возиться с ним, но я не желаю иметь с этим делом ничего общего.
— Его мать сказала мне, что он застенчив. Она сказала, что он застенчив и чувствителен.
— Застенчив? Чувствителен? Мальчишка живет в Рейвен-Хилле всего полгода, но уже успел достать половину города своими проделками
— Том, ему всего лишь семь лет! А ты говоришь о нем, как будто это банда "Ангелов ада" или что похуже. Мать говорит, что он очень творческая натура и она хотела бы, чтобы у него была возможность проявить свои способности.