— А вот это неизвестно, — покачал головой Ромка. — Никто не взял — это да, потому что Катька ее с собой утащила. Но откуда ты знаешь, что ее в тот день не хотели взять? Кто же это мог быть-то, а?
— Может, старичок, которого Катька видела? Или женщина, с которой Катька столкнулась? Рома, а вдруг эту замену сам Павел Петрович подстроил, а на Арину сваливает?
— Нет, Павел Петрович не мог так рисковать. Зачем ему сжигать свою собственную галерею?
— И правда.
Лешка помолчала, а потом схватила брата за руку.
— Слушай! Но ведь тогда еще никто не знал о том, что эта картина вдруг подорожает. Об этом только теперь, после праздников, стало известно, когда вышла газета с Катькиной фотографией.
— Это мы не знали, а вор мог и другими каналами воспользоваться, — Ромка взглянул на Андрея, который внимательно слушал их рассуждения. — Так ведь?
— Вполне, — согласился с ним журналист. — Ты, Роман, пошарь-ка в Интернете. Сам знаешь, что там любая информация куда раньше появляется, чем где-либо. А я, в свою очередь, спрошу у автора заметки, где он ее взял. Скорее всего, он это сообщение из Интернета и выудил.
Попрощавшись с Андреем, брат с сестрой вернулись домой и позвонили Арине.
— Ты можешь радоваться, наша Катька спасла настоящую картину, — прокричал Ромка. — Нам Андрей привез фотографии, мы сравнили кромки и изнанки обеих, и ты теперь вне всяких подозрений.
— Спасибо вам большое, — как ни странно, Аринин голос остался по-прежнему грустным.
Ромка положил трубку на место и с разочарованием протянул:
— Я думал, что она запрыгает от счастья, а она только спасибо и сказала.
— Настоящая-то картина неизвестно где, — сказала Лешка. — Вот она и переживает за свою Софью.
Глава V
ПЛАН ДАЛЬНЕЙШИХ ДЕЙСТВИЙ
Потом Лешка отправилась гулять с Диком, а Ромка засел за компьютер и вошел в Интернет. Но, вконец заблудившись в необъятном информационном пространстве, позвонил Венечке и подключил его к поискам сообщения о покупке картины мало кому известной художницы одним из самых богатых в мире людей.
И Венечка не обманул его ожиданий. Это у Ромки Интернет появился всего-то месяц назад, а у Венечки он был давным-давно, и мальчик прекрасно ориентировался в поисковых системах виртуальной паутины, впитавшей в себя все мировые новости. Он перезвонил Ромке примерно через час и сообщил, что картина Софьи Полянской была куплена чуть ли не два месяца тому назад, и почти сразу же информация об этом появилась в Интернете.
— Спасибо за помощь, — сказал Ромка другу и задумался.
— Выходит, газета о продаже картины упомянула в связи с пожаром в галерее, а то б и вовсе умолчала, не такое уж для нее это и важное событие. Мало ли что этот миллиардер себе еще захочет купить, коли денег у него немерено. Обо всем писать, что ли?
— И тот, кто подменил картину, запросто мог об этом знать задолго до майских праздников, И еще преступник должен или сам уметь рисовать, или заказать кому-нибудь копию, да? — наморщила лоб Лешка.
— И как ты догадалась? — съехидничал Ромка. Сестра обиделась.
— А разве ты не так же думаешь? Брат отмахнулся.
— Не в том дело. В галерее есть мастерская, так?
— Ну и что?
— А то, что можно было сделать копию и подменить картину, даже не выходя из галереи.
— Но посторонний человек не мог воспользоваться чужой мастерской.
— Снова поразительно тонкая догадка.
— А ну тебя.
Лешка села за высвободившийся компьютер, чтобы написать очередное письмо Артему, а Ромка принялся дорисовывать еще один круг на своей картине. Это занятие нисколько не мешало ему думать о деле.
На другой день была суббота. Как ни хотела Лешка как следует отоспаться, Дик ее разбудил, когда и девяти еще не было. Она оттолкнула от себя лохматую морду своего «кавказца» и отвернулась к стенке, но Дик вскочил лапами на диван, ткнулся холодным носом ей в щеку и заскулил. Пришлось вставать.
Лешка натянула на себя джинсы и, проходя мимо Ромкиной комнаты, не без зависти взглянула на брата. Его никто не будил, торопиться ему было некуда. Попкину клетку он предусмотрительно завесил огромным светонепроницаемым одеялом, чтобы желтый приятель не нарушал его сна, и теперь дрых в свое удовольствие.
Но каково же было ее удивление, когда, вернувшись с прогулки, она услышала веселое верещание попугайчика и обнаружила, что родители, которые до ее ухода так же, как и брат, тихо-мирно спали в своей комнате, уже успели разбежаться по своим делам. А полностью одетый Ромка, что-то жуя и бормоча себе под нос, сидит у компьютера и двумя пальцами тычет в клавиатуру. Она подошла ближе.
— Ты что делаешь? Я думала, что ты еще спишь.
— Я «Дело» завожу и план наших дальнейших действий разрабатываю. Нам сегодня же надо осуществить все мною намеченное, — провозгласил Ромка.
— А что ты наметил?
Лешка вгляделась в экран. В Ромкином плане действий пока было всего три пункта. Следуя пункту номер один, им предстояло съездить в галерею, чтобы реабилитировать Арину в глазах Павла: вдруг она сама не захочет перед ним унижаться? Пункт второй гласил: проверить охранника. Согласно третьему пункту им предстояло проникнуть в имеющуюся там мастерскую и осмотреть ее как следует.
— И это все? — удивилась Лешка.
— А тебе мало? — Ромка вскочил. — Пей чай и пошли. Остальное буду по ходу дела додумывать. И не забывай, что мне еще свою собственную картину дописывать надо.
Влетев в галерею, Ромка покосился на охранника, совсем еще молодого, спортивного вида, накачанного парня, и проследовал в кабинет к Павлу Петровичу. Владелец галереи сегодня был не один. Рядом с ним сидела пожилая тетка в толстой вязаной кофте, и они что-то увлеченно с ней обсуждали. Ромка поздоровался и с ходу брякнул:
— Арина здесь ни при чем, зря вы ее подозревали. Вот, можете сравнить изнанки двух разных «Восходов». — И вручил владельцу галереи фотоснимки Катьки с перевернутой картиной в руках.
Павел Петрович встал, сказал тетке «извините» и открыл дверь в соседнюю комнату. Ромка с полным правом последовал за ним. Лешка осторожно двинулась следом.
Они и впрямь оказались в художественной студии-мастерской. Мольберты пестрели разноцветными холстами, в воздухе разливался терпкий запах краски. Копия «Восхода» без рамы стояла у стены рядом с зарешеченным окном. Богачев взглянул на ее изнанку и бока, потом внимательно рассмотрел принесенные Ромкой фотографии и неопределенно хмыкнул.
— Ну что, убедились? — Не дожидаясь ответа и совсем осмелев, Ромка прошелся по мастерской и подошел к самому большому мольберту. На нем был недописанный натюрморт. Натюрморты Ромка терпеть не мог, вообще не понимал, зачем переводить краску на изображение всяких цветов, а также овощей и фруктов, поэтому перешел к другому мольберту, повернутому к окну, а по дороге непринужденно обратился к Богачеву: — Какое счастье, что пожар обошел вашу мастерскую стороной.
— Хоть в этом повезло, — согласился с ним Павел Петрович, и тут дверь в мастерскую приоткрылась, и тетка в кофте позвала его к телефону. Богачев поспешил за ней, а Ромка загляделся на лежащий прямо на полу холст. На нем масляными красками был написан освещенный ярким солнцем город, и пейзаж этот чем-то напомнил ему «Восход».
Ромка схватил холст, поднес его к копии картины Полянской и шепотом спросил:
— Лешк, позырь, похоже? Сестра вгляделась.
— Что-то есть.
— Значит, копию могли сотворить прямо здесь, то есть моя версия подтверждается. Я сейчас пойду и спрошу у Павла Петровича, кто писал эту картину. Интересно, что он мне на это скажет? А ты наблюдай за выражением его лица. Вдруг я его это… ошеломлю, и он сам себя выдаст. Да, и еще за охранником следи. Интересно, и как он на мой вопрос прореагирует?