— Какими бы тяжёлыми не были обстоятельства, это не оправдание подобному проступку! — раздражённо вставил де Невиль, но Марк жестом остановил его.
— Чего ж вы хотите, капитан? — спросил он. — Наказание, назначенное вашему подчиненному господином де Невилем, вполне соответствует тяжести его проступка. Оно не чрезмерно и вполне оправдано. Десять дней — не такой уж большой срок, чтоб это как-то отразилось на его здоровье, и, отбыв его под арестом, он выйдет на свободу и продолжит службу, надеюсь, не повторяя прежних ошибок.
— Я вовсе не прошу освободить его от наказания! — воскликнул капитан. — Я прошу отсрочить его и отпустить Дамьена на несколько дней домой. То, что там происходит, ужасно, и он должен быть там, чтоб поддержать свою семью. Он молил господина де Невиля об этой милости, но тот, будучи закалённым и суровым воином, не счёл его просьбу заслуживающей внимания. Однако я тоже прошу об этом. Я прошу позволить мне сопровождать его в Олонд и обещаю вернуть его в Лорм и лично препроводить в ту же камеру, где он находится сейчас.
— То есть, вы просите отпуск для своего друга и для себя? — с сарказмом уточнил де Невиль.
— Давайте выслушаем кавалера де Олонда, — примирительно проговорил Марк. — Приведите его капитан.
Тот поспешно кивнул и едва не бегом кинулся к лестнице, а де Невиль, проводив его мрачным взглядом, заметил, не скрывая упрёка:
— Вы слишком снисходительны к ним, господин граф, — и, повинуясь жесту графа, присел на стул, стоявший возле стола.
— Я ещё не согласился, — улыбнулся Марк. — Я знаю, что в жизни бывают разные обстоятельства, а для решения всякого спора необходимо выслушать все стороны.
Вскоре Лафар вернулся с другим рыцарем. Тот был так же высок и статен, примерно одного с ним возраста, но обладал белокурыми с лёгкой рыжинкой кудрями, его черты были резкими, но именно благодаря им он наверно пользовался вниманием дам. Впрочем, в Лорме таковых было немного, и им явно было не до его прекрасных голубых глаз, осенённых длинными ресницами.
Он был без доспехов, в стёганной куртке серого цвета, подпоясанной широким суконным кушаком. Представ перед графом, он не смел и взгляда поднять на него, просто молча рухнул на колени и опустил голову, всем своим видом выражая раскаяние, мольбу и готовность принять любое решение своего сеньора.
— Ну, де Олонд, что случилось? — спросил Марк, придав своему голосу больше строгости. — Я знаю вас, как опытного и дисциплинированного воина, и вдруг такой позорный поступок!
— Я виноват, — выдохнул молодой человек, склонившись ещё ниже. — И мне так стыдно, ваше сиятельство, что я не решился бы предстать перед вами, если б не отчаянные обстоятельства!
— Поднимайтесь и объясните, в чём дело.
Де Олонд поднялся и нерешительно взглянул на Лафара, а тот ободряюще кивнул.
— Я расскажу вам всё с самого начала и без утайки, мой сеньор, — он, наконец, взглянул на Марка и тот заметил, что его глаза воспалены и очень печальны. — Я пребываю в смятении и отчаянии и не знаю, что ждёт меня и мою семью в будущем. Это страшное проклятие, которое нависло над нами, оно угрожает самому существованию славного рода де Олондов, и я не вижу ни одной возможности предотвратить грядущие беды, могу только постараться утешить в скорби моего несчастного отца и проститься с умирающим другом.
— Переходите к делу, — проворчал управляющий.
— Хорошо, господин де Невиль. Поверьте мне, я ничуть не сомневаюсь в вашем праве наказывать меня и справедливости этого наказания, но мне, правда, нужно хотя бы на несколько дней съездить домой, — он перевёл взгляд на Марка. — Это всё наше родовое проклятие, господин граф. Я — единственный сын барона де Олонда. Мой отец — храбрый воин, верный вассал его сиятельства маркиза де Лианкура, участвовавший с ним в нескольких военных компаниях. Наши владения находятся дальше на юге и граничат с Рошамбо. Его сиятельство в награду за верную службу передал моему отцу в аренду виноградники и пахотные земли, к тому же у нас есть медный рудник, который ещё недавно приносил немалую прибыль. Но полгода назад всё изменилось. Чтоб понять, что случилось, нужно знать историю нашей семьи. Де Олонды — род столь же древний, как де Грамоны и де Жуайезы, но не столь богатый, потому что предпочитали служить, а не заниматься коммерцией. Известно, что мои предки служили ещё Анри Золотое Копьё, а один из них даже был оруженосцем короля Генриха. Собственно с того самого де Олонда и начались наши несчастья. Его звали Ренод, он был отважным рыцарем, но именно он привёз с собой из похода это проклятие. Уж не знаю, какой страшный грех он совершил, но, вернувшись, он вскоре заболел и после года мучений умер. Его сын, унаследовавший баронскую корону, тоже прожил недолго, его настиг тот же недуг. К счастью, он успел обзавестись сыновьями, и ему было кому оставить земли и титул. Но и его наследники умирали один за другим от неведомой болезни, прожив год или чуть больше. Тогда и стало ясно, что это проклятие, потому что молодые и сильные мужчины заболевали вскоре после принятия наследства, в то время как никто больше в замке не болел. Это продолжалось какое-то время, и, наверно, наш род бы и вовсе угас, пока один из моих предков Лазар де Олонд не нашёл средство остановить эту напасть. Он отыскал в Магдебурге какого-то книжника, который велел ему построить на границах владений семь башен из камня, на которых каменотёсы вырезали по его эскизам охранные знаки. Книжник провёл сложный ритуал и велел ни в коем случае не сносить эти башни. Он сказал, что своими заклинаниями изгнал из владений Олондов проклятие, но оно постарается вернуться, и только сторожевые башни могут его остановить. И, действительно, Лазар де Олонд прожил в своё удовольствие почти до пятидесяти лет и умер не от той ужасной болезни, а от обжорства, которым страдал всю жизнь. Его сын был в это время в военном походе и, вернувшись, вступил во владение, а после прожил долгую и сравнительно счастливую жизнь. Так и было до недавнего времени. Наша семья не могла похвастаться особым богатством, но мы никогда не бедствовали, а то проклятие так и осталось лишь мрачной родовой легендой, которую рассказывали детям лишь для того, чтоб они не забывали ухаживать за старинными сторожевыми башнями на границах наших владений.