Он сам не заметил, как увлёкся этой авантюрной историей, сдобренной простоватым юмором, и потому не сразу заметил вошедшего в комнату Модестайна. Тот вежливо кашлянул и, когда хозяин поднял на него несколько рассеянный взгляд, сообщил о только что доставленном послании от маркиза де Лианкура. Причём на словах посыльный передал, что маркиз настаивает на прочтении письма немедленно. Марк хмыкнул, с некоторым сожалением отложил в сторону книгу и взял письмо. Дед, не тратя времени на излишние расшаркивания, призывал его срочно явиться в дом графа де Фуа на улице Монтегю.
Марк устало закатил глаза, понимая, что должен подчиниться. Немного подумав, он решил, что на сей раз обойдётся без провожатых. Было темно, но улица Монтегю располагалась буквально в нескольких кварталах. К тому же последнее время никто не стремился сократить его жизненный путь, потому он приказал лакею принести ему плащ и меч и ничего не говорить сидевшим в комнатке рядом с нижним холлом рыцарям де Ланьяка.
Он вышел через заднюю дверь на улицу принцессы Оливии и сразу же свернул в переулок, который вёл в сторону Монтегю. Вечер был тёплым и тихим. Яркие фонарики горели над нарядными подъездами обитавшей в этой части города знати. Большие фонари освещали улицу и по ней не спеша прогуливались поздние гуляки, торопливо пробегали слуги и иногда, гордо подбоченившись проезжали нарядные всадники на высоких конях.
Дом де Фуа мало отличался от других, соседствующих с ним домов. Он был таким же добротным, нарядным и сравнительно небольшим, хоть и имел три этажа с окантованными лепным орнаментом окнами. Марк поднялся на широкое крыльцо и, взяв прикованный цепочкой молоточек, постучал им по звонкому гонгу, извещая о своём прибытии.
Дверь открылась сразу, и он вошёл в большой, богато украшенный холл, где его уже ждали наряженные в алые ливреи привратник и лакей, который тут же принял у него меч и плащ, передал всё это привратнику и жестом предложил сиятельному гостю следовать за собой.
Граф де Фуа лежал в своей постели, обложенный подушками, он был бледен и выглядел печальным. Рядом в резном кресле сидел маркиз де Лианкур и с сочувствием смотрел на него. Едва увидев эту картину, Марк понял, что с де Фуа случилась какая-то неприятность, и старики намерены навесить обязанность разгребать всё это на него. Он разозлился и, не изображая особой учтивости, с порога проворчал:
— Ну, что ещё случилось?
Маркиз бросил на него настороженный взгляд, а Марк прошёл в спальню и, поклонившись обоим старцам, сел в кресло у окна, не дожидаясь приглашения. Де Фуа взглянул на него слегка озадаченно, а потом тут же прикрыл глаза и произнёс слабым голосом:
— Увы, мой мальчик, у меня случилось несчастье. Я был жестоко обманут и оскорблён в лучших чувствах. Сердце моё разбито на старости лет, и я снова вынужден просить тебя о помощи.
Марк молча смотрел на него, не считая нужным повторять вопрос, который задал на пороге. Де Фуа, не дождавшись проявления участия, тяжко вздохнул и начал свой горестный рассказ.
— Видишь ли, Марк, не так давно я имел неосторожность приветить в своём доме некую особу, которую считал вполне благонадёжной. Я встретил её случайно на улице. Вернее сказать, она едва не попала под колёса моей кареты, упала в грязь, испачкала платье и ободрала руки. Не то, чтоб я был так уж чувствителен к подобным вещам, но всё же не мог проехать мимо, не удостоверившись, что с этой бедняжкой всё в порядке. Я выглянул в окно и увидел, как она поднимается. На первый взгляд в ней не было ничего особенного, да и одета она была небогато: в тёмное суконное платье и грубые кружева, но когда она подняла на меня взгляд, я потерял дар речи! Марк, она была невероятно хороша собой: бледное узкое лицо, огромные чёрные глаза с длинными пушистыми ресницами и смоляные волосы. И при этом ни следа кокетства или попытки приукрасить себя! Она кротко извинилась за то, что помешала мне проехать и уже хотела идти дальше, но я её остановил. Я предложил подвезти её, но она сказала, что живёт довольно далеко и при этом так беспомощно рассматривала свои ободранные грязные ладошки, что моё сердце дрогнуло, и я предложил ей заехать ко мне, умыться, почистить одежду и обработать раны. Она не стала ломаться и села ко мне в карету. Она сказала, что её зовут Марго, она дочь книжника и с детства интересуется науками. Это такая редкость в наше время, и я, немного поговорив с нею, понял, что она говорит правду. Она в совершенстве знает несколько языков, в том числе храмовые и те, что использовались при написании философских книг. Она смело высказывала свои суждения о политике и истории, а также упомянула, что изучала медицину и математику. Короче, к тому времени, как мы приехали сюда, она полностью очаровала меня, а, войдя, с готовностью приняла моё предложение снять платье, чтоб слуги могли почистить его. Она завернулась в мой халат, и я сам омыл её ручки и смазал царапины бальзамом. А потом… потом… Ну, ты понимаешь, что может произойти между мужчиной и едва одетой дамой.
Он немного смущённо смотрел на Марка, который слушал его без особого интереса, хоть и с некоторым вниманием.
— Переходи к письму, — проворчал де Лианкур, мрачно поглядывая на внука, которого знал куда лучше, чем его друг.
— Конечно, — вздохнул де Фуа. — Марго осталась в моём доме, и эти дни были счастливыми для меня. Мы много беседовали с ней о самых разных вещах, и я каждый раз поражался глубине её знаний, столь необычной для женщины. И когда я шёл от тебя с тем рецептом, я всё думал, кому же я могу доверить его перевод. Видишь ли, я достаточно много повидал в жизни, чтоб понимать, что чужая душа потёмки, и должен был учитывать возможность злоупотребления. Ведь тот алхимик или книжник, которому я показал бы записку, мог прочесть и перевести её, но при этом он получил бы в своё распоряжение мой секрет. Я перебирал разные варианты и ни на одном не мог остановиться. И, наконец, я пришёл домой и увидел выпорхнувшую мне навстречу Марго. И я решил, что только ей могу доверить это. Я был уверен, что она меня любит! Ведь я ещё не стар и не растерял свою красоту и мужскую силу. Она была так искренна со мной! И я рассказал ей всё и показал записку. Она долго смотрела на неё и морщила свой белый лобик, а потом сказала, что попробует это перевести, но ей нужно время. Она села в библиотеке и обложилась какими-то книгами. Я не хотел мешать ей, потому ушёл, а когда вернулся, её там уже не было, — граф де Фуа печально вздохнул. — Сначала я решил, что, может быть, она вышла отдохнуть, но её не было во всём доме. Я надеялся, что она ушла, чтоб принести какие-то свои книги и словари, но она не вернулась. А потом я обнаружил, что вместе с ней пропали мои драгоценности, хранившиеся в ларце, укрытом в тайнике в спальне. Я не показывал ей его, но, наверно, она следила за мной. Она сбежала, прихватив мои сокровища и самое главное — тот рецепт, что ты мне дал. Марк, — старик взглянул на него с проникновенной грустью, — прошу тебя, найди эту авантюристку и верни мне похищенное!
— Я вам сочувствую, но помочь не могу, — Марк решительно поднялся. — Я служу королю и у меня много более важных дел, чем поиски сбежавшей любовницы, стащившей ваши драгоценности. Мошенничество и домашние кражи — это дело полиции магистрата. Тайная полиция не занимается такими делами.