— Тот отплатил за это, как смог. Да, меня укусил именно он.
Жизнь Филиппа не особенно изменилась.
Ребенка перевезли в основной дом с забитыми окнами. За Русло закрепилась репутация человека с причудами. Репутация его постепенно восстановилась, а сыр, как и прежде, был лучшим на Сардинии. Ребенку удалось дать хорошее воспитание.
Кстати, это была девочка. Филипп назвал ее в честь матери — Лилит.
Вампир Филипп Русло приспособился к новой жизни.
Жители бежали из села, а значит, самому ему не было резона уезжать. Перед туристами он выдавал себя сперва за собственного сына, потом внука, потом правнука.
Покупатели сыра были отличной пищей.
Лилит познала мужчину в пятнадцать и, как и положено, перестала взрослеть.
К сожалению, развитие ее остановилось тоже. Двести лет подряд она оставалась капризным ребенком, не признающим правила. Кусала всех человеческих женщин Филиппа — туристок, с которыми он заводил интрижки, а он только улыбался. Бамбино, что с нее взять. Белла бамбино.
В возрасте 215 лет Лилит сбежала из дома. В Россию.
— Случилась любовь? — понимающе спросила я.
— Она, — вздохнул вампир. — Ты, конечно, была влюблена.
— Конечно, нет. Никогда. Ни разу.
Однажды на Сицилию приехал черноглазый русский, с ним и сбежала маленькая Лилит.
Еще через двести лет горлинка принесла письмо с отчаянным: «Спаси меня».
Филипп не мог отказать своей бамбини.
Кроме отчаянной инфантильности, у Лилит была еще одна проблема. Она фанатично, бешено, безоглядно хотела иметь ребенка, но у нее не получалось. У нее был бзик, что как «истинный» вампир, не укушенный, а рожденный вампиром, она должна улучшить породу.
Но природа оказалась мудрее и не позволила.
И Лилит потеряла разум. Но хитрость — не потеряла. Лилит отправилась в город, свободный от колдовства, где ее не мог обнаружить ни один Дозор.
— Свободный от колдовства? Никогда о таком не слышала.
— С чего бы тебе слышать, малявка? Есть такие зоны, там нельзя колдовать совсем. За крошечное воздействие седьмого уровня последует непомерное наказание. Это страшное преступление — колдовать там.
Лилит решила стать матерью. Матерью сотням детей — просто укусив их. И она воплотила свой безумный план в жизнь.
Крошки выпивали своих родителей, а она царствовала и направляла. Наконец-то у нее были дети. Сотни детей.
Люди не понимали, что с ними происходит, у них совсем не было опыта. А у Лилит — был.
Филипп успел в последний момент, когда пищи в городе почти не осталось, и голодные малютки были готовы разлететься в ее поисках по миру.
Он забрал свою девочку и завалил все выходы — и в нашем мире, и в сумрачном. Конечно, дети освободятся, но не сразу, они только-только стали вампирами, а он — четыреста лет назад.
Когда Дозоры найдут Лилит, ее накажут. Так, что развоплощение покажется ей детской игрой.
— Где она сейчас?
— Ты ее видела.
Я вспомнила блондинку из сна.
— Красивая. Но по рассказу я представляла ее другой.
Филипп что-то пробурчал. Кажется, по-итальянски. Кажется, про любовь и краску для волос.
— Если удастся все разрулить, что ты… вы будете делать?
— Сыр. Я делаю отличный сыр.
— Я не стану о ней молчать, — предупредила я. — Я сотрудник Дозора, а она погубила целый город. И там были дети.
— Она моя дочь. У тебя есть дети, Мария?
— У меня есть родители.
Я больше не боялась Филиппа.
— Знаете что? Я приглашаю вас в мою могилу… В могилу, где я сейчас лежу. Сижу. Заходите.
Вампир проник ко мне сквозь щель, присел рядом на матрас.
Стало тесно.
Я включила фонарик на телефоне. На плече Русло сидела мышь — забавная такая. Я протянула руку, она цапнула меня за палец. Я вскрикнула, но больше от неожиданности. А нечего куда попало конечности совать!..
Мы с Филиппом неловко пожали друг другу руки. Раз уж нам предстоит здесь погибнуть, по крайней мере я буду не одна. И он будет не один. Теперь мы будем вместе всегда — только он и я.
И тут плита над нашими головами начала двигаться. Раздался знакомый голос:
— Машка, ты жива?
— Кеша?!
Филипп поднялся во весь свой немаленький рост, мышь с его плеча скакнула наружу. Кеша немедленно обратился в белого кота и сожрал ее, урча.
— Ааааа!
— Простите, я рефлекторно. — Кеша снова стал человеком.
Вампир закричал — страшно, отчаянно, безысходно.