- Муза, продай!- мне не хотелось расставаться с этим роскошеством.
- Я же тебе русским языком сказала: единственный экземпляр! Девчонки пытались повторить узор на другом палантине - жалкие копии получаются. Это как вдохновение: либо есть, либо нет. Так что это теперь - выставочный экземпляр. Раритет!
- И мне не продадите?
Народ вокруг нас расступился, и Муза расцвела от удовольствия маковым цветом: возле нас стоял сам губернатор. Он как всегда был высок, улыбчив, только, как показалось мне, слегка погрузнел за последнее время. Светские хроникеры тут же выставили диктофоны, защелкали камеры фотоаппаратов.
- И вам... Уж простите,- смущенно сказала Муза.- Любой другой даже подарить могу...
- Тогда я его у тебя украду!- встряла я в их разговор под дружный взрыв смеха окружающих.
Губернатор тоже улыбнулся:
- Берегите шедевры, Муза Гурьевна. Такие красивые молодые женщины уж если поставят перед собой цель - ни перед чем не остановятся.
И губернатор, одобрительно кивнув моему серо-красному изваянию и взяв под локоть хозяйку вечера, пошел здороваться с высокопоставленными гостями. А я, с сожалением сняв палантин и передав его одной из Музиных помощниц, направилась в кабинет Веселовской переодеваться: мы договорились, что я оставлю у нее до понедельника свое платье от Сони Рикель.
На выходе из ночного клуба, где меня поджидал Беркутов, в тени за колонной я заметила чернявого молодого человека. Мне показалось отдаленно знакомым его лицо. Но, заметив, что я всматриваюсь, юноша полностью отошел в тень.
***
За пять дней ДО ЭТОГО...
В понедельник из Москвы я вернулась одна: у Беркутова питерские съемки начинались только в четверг, и он остался в столице на несколько дней утрясать график своих театральных постановок, сказав на прощание, что даже не знает, как дожить ему до этого четверга.
С вокзала я заехала домой и в Агентстве оказалась только к обеду.
Горностаева быстро глянула на меня в коридоре и отвернулась. Как-то очень бледно выглядит Валя в последнее время, подумала я машинально.
А вот Соболин... Соболин посмотрел на меня так, словно у меня на лице была маска из клубники.
- Чего уставился? Соскучился?
Вовка встал от компьютера, обошел вокруг меня, разглядывая с невыразимым изумлением.
- Кол проглотил, я спрашиваю?
- Ты что... газет сегодняшних не читала? Ничего не знаешь?
- А что я должна знать? Я только что с поезда.
Вовка положил передо мной три номера понедельничных газет: "Смену", "Известия" и "КоммерсантЪ" - последние две были вывернуты питерскими страницами наружу. Три заметки были жирно обведены красным маркером. Я быстро пробежала глазами по заголовкам: "Гладь для дамы бубей", ""Афродита" лишилась своего раритета", "Незабудки исчезают в полночь".
- Что это?- Я почувствовала легкое беспокойство.
- Да ты хоть на снимки посмотри,- печально сказал Соболин.
Две из трех заметок сопровождались фотографиями. На обеих... была я. Только в одном случае я стояла фактически одна (другие гости были скрыты размытым фоном) - упакованная в серый палантин; на другом - я же, в том же палантине, но уже кокетливо поглядывающая на губернатора (задник этого снимка тоже был размыт).
- И что?- успокоилась я.- По-моему, я неплохо получилась.
- Подпись к снимку прочти хотя бы...- Вовка как будто даже устало вернулся к своему столу.
- ""Тогда я его у тебя украду!" - сказала журналистка "Золотой пули" Светлана Завгородняя хозяйке вечера Музе Веселовской... К концу презентации раритетный экземпляр исчез с выставки",- прочитала я вслух.- Вовка, что это значит?
- А то и значит: сначала наша красавица грозит известному модельеру воровством, если та по-хорошему не продаст шарфик, а потом этот шарфик, стоящий немереных зеленых, благополучно исчезает с выставки в неизвестном направлении...
- Ты что хочешь сказать?..- прошептала я.
- ...Только то, что сказал. Дело приобрело огласку, сама видишь, фотодокументы налицо. Ты - главная подозреваемая.
- Ты что, действительно считаешь, что это я украла?- я аж поперхнулась.
- Ничего я не считаю!- отмахнулся Соболин.- Только Обнорский уже с утра помчался к Парубку.
- А Парубок-то тут при чем? Это дело районных ментов.
- В том-то и дело, что из-за скандала - сам губер был на выставке!дело из района городу передали. А Парубок, сама говорила, испытывает к тебе личную неприязнь.
- Зато тебя будет любить долго и крепко,- от злости я воспользовалась запрещенным приемом: Соболин был устойчивым гомофобом.
Вовку передернуло:
- Чем язвить, лучше бы подумала, как отмываться будешь.
- А почему это именно я должна отмываться? Там больше ста человек гостей было. Этот палантин все видели, все руками щупали. Может, его губернатор спер! Муза ведь ему тоже отказала в покупке!
- Совсем чокнулась!- Вовка снова вскочил из-за стола.- Сиди и никуда не двигайся. Скоро шеф вернется.
В кабинет вбежала запыхавшаяся Лукошкина.
- Света, не волнуйся, я все знаю. И - помогу.
- Нет уж, мои дорогие! В нашей "Пуле", похоже, самому себя защищать придется. И подписку о невыезде я еще пока никому не давала...
В подъезде я чуть не смела с ног Барчик.
- Ты почему трубку отключила?- обиженно спросила она.- Я даже не. знаю, вернулась ли ты из Москвы.
- Аська, тут такое творится...
Пока мы ехали в машине, я сбивчиво рассказала ей о том, что произошло на презентации, и о том, что написали утренние газеты.
- Ну и гады!- Аська даже кулаки сжала.- Я думала, что только в актерской среде бывает такой сволочизм. А Соболин твой - последний гад! Как он вообще посмел так с тобой разговаривать!.. Ты сейчас куда?
- К Музе, конечно. Надо же узнать подробности. Заодно и платье заберу.
- Тогда подбрось меня до "Ленфильма",- засобиралась Аська. Потом немного помолчала и тихо спросила: - Света, а у тебя с Беркутовым уже... было? Ты с ним... спала?
- Нет, я с ним в ладушки в Москве играла,- разозлилась я; нашла время глупые вопросы задавать.
- ...Вот не послушалась меня - потащилась с этим Беркутовым сначала на выставку, потом в Москву, вот все так и получилось...
- Да Андрей-то тут при чем?- это я прокричала ей уже в спину.