Мы оба расхохотались. Это было так похоже на Дейзи – быть готовой ко всему!
– А потом – это самая странная часть всего, она сунула руку под платье и вытащила какую-то маленькую вещь из замши и сказала мне, чтобы я передала ее Амелии от нее. Я попыталась остановить ее, но было слишком поздно. Она положила ее сюда, в хрустальную чашу.
Дейзи подошла к чаше и достала маленький мятый мешочек из замши.
– Похоже на камешки, – сказала она, пощипывая его.
А потом она открыла его и вытряхнула “камешки” себе на ладонь. Я наклонился, чтобы посмотреть на них, моя голова приблизилась к ее. Ладонь ее была покрыта маленькими сверкающими кристаллами разных размеров и очень яркими. Мы посмотрели на них, потом друг на друга. Это были бриллианты!
Какое-то мгновение мы оба молчали. Дейзи смеялась, и ее смех перешел в какое-то испуганное хихиканье. Ее рука начала слегка дрожать, и от этого бриллианты засверкали во всех направлениях.
– Что … что это значит? – Спросила она, задыхаясь.
Я просто посмотрел на них и покачал головой. Но я почувствовал, как холод распространяется по телу.
– Как ты думаешь, они настоящие? – Повторила она, взяла вечернюю газету и высыпала их на нее.
Рассредоточенные таким образом, они выглядели ужасно многочисленными и богатыми. Их было, должно быть, больше сотни разных размеров, и, покачиваясь на поверхности бумаги, они сияли и сверкали, как звезды.
– Это целое состояние, Кассий, – сказала она почти шепотом, целое состояние в бриллиантах. Почему она оставила их?
– Разве она не сказала, что они для Амелии? – Сказал я глухим голосом.
– Да, но кто такая Амелия? Как мы ее найдем? Что же нам делать? Это слишком ужасно!
Мы стояли друг против друга с газетой между нами и пытались думать. В свете лампы бриллианты подмигивали нам с какой-то человеческой злобой. Я повернулся, поднял мешочек, из которого они появились, рассеянно заглянул в него и потряс. Последний камешек выпал на бумагу, довольно большой, и присоединился к куче.
– Почему она оставила их здесь? – Дейзи застонала. – Зачем она нас побеспокоила? Почему она сама не отнесла их Амелии?
– Потому что она боялась, – сказал я мелодраматическим тоном. – Они украдены, Дейзи.
Я озвучил страх в наших сердцах. Мы сели друг против друга по обе стороны стола, между нами лежала газета, полная бриллиантов. Не знаю, был ли я таким же бледным, как Дейзи, но чувствовал я себя так же плохо, как и она. И, сидя так, глядя на испуганные лица друг друга, мы перебирали события вечера.
Мы не могли вытянуть из этого ничего особенного; это было слишком сверхъестественно. Но с самого начала мы оба решили, что что-то не так. Почему или как они пришли? Кем они были? Чего они хотели? Мы не могли ответить ни на один вопрос. Мы были в лабиринте. Единственное, в чем можно было быть уверенным, так это в том, что у них было сто пятьдесят бриллиантов разного размера, от которых они по какой-то причине хотели избавиться, и они избавились от них, передав нам. И так мы говорили и говорили, пока постепенно не дошли до того, что внезапно, одновременно вздрогнув, посмотрели друг на друга и выдохнули:
– Бриллианты Каслкорта!
Мы прочитали все это в газетах, обсудили, и вот мы здесь, с кучей драгоценных камней на газете, которые могли быть теми самыми камнями.
– А в следующем году я надеялась познакомиться с леди Каслкорт. Я была уверена, что так и будет! – взвыла Дейзи. – А теперь…
– Но не ты украла бриллианты, дорогая, – сказала я успокаивающе. – Тебе не нужно горячиться из-за этого.
– Но, боже мой, я могла бы с тем же успехом! Неужели ты думаешь, что в мире найдется хоть один дурак, который поверит в историю о том, что произошло здесь сегодня ночью? Люди говорят, что трудно поверить во все, что написано в Библии! Да ведь Иона и кит по сравнению с этим – обычное повседневное дело!
Это действительно выглядело плохо; чем больше мы говорили об этом, тем хуже это выглядело. Мы не спали всю ночь, и когда рассвет пробивался сквозь жалюзи, мы все еще разговаривали, пытаясь решить, что делать. За завтраком мы сидели, как два изваяния, ничего не ели, и весь тот день в офисе я не мог сосредоточиться, но сидел и думал о том, что, черт возьми, мы будем делать с этими проклятыми бриллиантами.
Первым делом я предложил пойти и сдать их в ближайшем полицейском участке. Но Дейзи и слышать об этом не хотела. Она сказала, что никто не поверит ни единому слову из нашей истории – это было слишком невозможно. И когда я подумал об этом, я должен сказать, что согласился с ней. Я представил, как рассказываю эту историю в суде, и понял, что на моем лице все время будет написано выражение сознательной вины. Я почувствовал, правда это или нет, что никто на самом деле не должен в это верить, и как честный, уважающий себя гражданин я не должен ожидать, что они поверят. И вот мы здесь, незнакомцы, о которых все равно никто ничего не знает! Дейзи сказала, что они примут нас за сообщников; и когда я сказал ей, что мы будем довольно хорошей парой сообщников, чтобы отказаться от добычи без борьбы, она сказала, что они подумают, что мы испугались и решили сделать то, что она называет “сдаться споличным".