— Дай Бог, — с сомнением покачала головой Валентина Михайловна.
— Хорошо бы, — улыбнулась Даша.
Утром следующего дня, когда Ершов брел к остановке автобуса, у арки его остановил комендант — мужчина лет шестидесяти, с мясистым носом, толстыми губами и красными оттопыренными ушами. Одет он был в полосатую ковбойку и брезентовый комбинезон. Комендант провел ладонью по торчащей ежиком седине, кашлянул в кулак:
— Простите, не вы у Вербиных проживаете?
— Я.
— Вам требуется зайти ко мне.
— Что ж, — согласился Сергей, — почему бы и нет.
Дверь в домик коменданта располагалась за углом и вела прямо на застекленную веранду. У стола сидел пожилой милиционер с одутловатым лицом, расплывшимся вокруг маленького острого носика. Лишь три маленькие звездочки треугольником блестели на его погонах, но своей значимостью он, казалось, заполнял все помещение.
— Присаживайтесь. — Старший лейтенант указал Еро-шову на стул и представился: — Участковый Белкин. Вы проживаете на даче Вербиных?
— Я.
— Почему не прописываетесь? — сказал Белкин с выражением усталости и безразличия.
— Товарищ старший лейтенент! — Ершов даже привстал. — Я живу в нашем городе. Если я раз-другой переночевал на даче у друзей, о какой прописке может идти речь?
— А документы у вас есть?
— Пожалуйста, — ответил Ершов и порадовался, что не оставил дома университетское удостоверение.
— А паспорт? — изучив корочки, осведомился участковый.
— Паспорт лежит в тумбочке, однако разве удостоверения мало? В чем дело-то?
Милиционер вздохнул, глаза его вспыхнули:
— Вы знаете, где Петр Вербин?
— Конечно.
— Знаете, что идет расследование?
— Знаю.
— А что за самодеятельность развели?
— То есть? — изумился Ершов и подумал: «Уже настучали, но кто?»
Милиционер облокотился о стол, уткнулся лбом в ладонь:
— Ухмыляться нечему, дело очень серьезное, большие чины им занимаются. Чьего сына убили, знаешь?..
— Знаю.
— Ну, так и не суйся. Такая игра идет, такие силы задействованы. А ты куда? Крылышки сожжешь, для своего же блага не рыпайся! Усек?
— Значит, — зло усмехнулся Ершов, — дело Петра — табак, а мне сопеть в тряпочку, не рыпаться, ждать, когда друг погибнет? Когда вы его засудите?
— Так нет, — вздохнул старлей. — Если что обнаружится, отдай нам. Кровь Вербина никому не нужна, но какая интрига идет, представляешь? — Участковый махнул рукой. — И меня-то держат, знаешь где? А уж с тобой такое сделают, если что… Смотри сам, я предупредил тебя. Место у меня спокойное, я им рисковать не могу, а ты уж думай о себе сам.
Оказавшись в своей квартире, Ершов первым делом отыскал паспорт и только потом сварил кофе и позвонил Иерихону. Голос профессора Быченко гремел так, что трубку можно было даже не подносить к уху.
— Сегодня вечером жду тебя у себя дома. Придешь часам к пяти, понял?
— Да.
— А теперь слушай, у начальника спецуправления позавчера вечером убили сына.
— Пилой?
— Какой пилой? У подъезда по голове ударили.
— Ну и что?
— А то, голубь мой, что пахан его со старшим Яковлевым корешил, а у сына…
— Его Сашей звали?! — вдруг осенило Ершова.
— Сашей…
— И борода у него рыжая?
— Полегче что-нибудь спроси. Дело в другом, у покойного в портфеле оказалось две тысячи долларов. Чуешь?
— Так он шпион?
— Дура, не суетись. Поговорим в пять, а пока советую встретиться с одним моим старым знакомым, он в этих делах спец.
Спец оказался долговязым пожилым мужчиной с седыми кудрявыми волосами и большими выпуклыми очами. Движения его были резкими, словно электрическими, зато веки, наоборот, мигали крайне редко. Звали спеца Виктором Александровичем. Он провел Ершова на маленькую кухоньку, в центре которой на небольшом столике высилась початая бутылка водки с приставленными к ней двумя стопками.
Виктор Александрович плеснул в рюмки.
— Вздрогнем для разговора?
— Рано еще и дел много.
— Я тебе такого расскажу, что без ста грамм не поймешь.
— Только если одну, — вздохнул Сергей.
Спец глотнул водки, сморщился, отер губы ладонью:
— Тебе только, тебя Иерихон послал, его уважаю, он стукача за версту чует. А я, знаешь, кем был?
— Нет.
— А тебе этого знать и не положено. Силой был. Теперь же и в дворники не возьмут. Хорошо, что заболел, уволили просто вчистую, но пенсию оставили, инвалидность дали. А могли в порошок стереть. Почему? Потому что расследовать стал непотребное и вляпался. Сейчас кричат об Узбекистане, Кавказе, кланы у них, мафия… Да чтобы их мафия могла без России сделать? Там детки в коротких штанишках! У нас все начинается, у нас мафиози!