«Игра света. И все», — ведьмин огонь стал ярче в клетках, уже не шипел, а сиял ровно.
— Ментат, — Микал закрыл желтые глаза. Его мозолистые ладони лежали по бокам. — Запомни, что я скажу.
— Слушаю, — пробормотал Клэр.
— У моего вида есть пословица, — он кашлянул, но уже выглядел лучше, цвет восстанавливался. — Камень — это камень, а сердце — это сердце, — долгая пауза. — Понимаешь?
«Что…».
— Нет, — признался он. — Не понимаю.
— Хорошо, — Микал сильнее прижался к двери. — Скажи им, что она жива и будет жить, но пусть не поднимаются. Или я убью.
Он кашлянул.
— Кхм, да. Они будут рады, но…
— Иди, — тело Микала дернулось, словно кожа была оберткой… чего-то…
Клэр не помнил, как встал на ноги. Он поспешил по лестнице. Они поймали его, и он смог передать его слова. А потом он ничего не помнил, пока не проснулся два утра спустя в своей кровати.
— Вы сказали Ее величеству? — она прислонялась к подушкам, худая и слабая, волосы были убраны назад, но блестели и были спутанными. Ее глаза поразительно сияли, но Клэр решил, что это тоники, которые мадам Нойон поила ее каждые два часа.
— Что с пропавшими канистрами разобрались? Да.
«Но я не знаю, когда вы успели. Вы — чудо, мисс Бэннон».
— А еще я сказал, что перестану гонять химер, — продолжил Клэр, сев в кресло. Руки мисс Бэннон лежали на ее коленях, платье было красивым, воротник был из пышного кружева. Он старался не разглядывать ее спальню, подавлял улыбку при виде чувственных романов на столике у ее кровати рядом с малахитовым шаром на бронзовой подставке. Книги были пыльными, мисс Бэннон не успевала их читать.
У двери скрывался Микал. Он держался тени, и мисс Бэннон часто поглядывала в его сторону, словно пыталась разгадать.
— Химеры, — тихо повторила она. Это был не вопрос, но Клэр хмыкнул, будто в ответ.
— Раз доктор Вэнс мертв, конечно. Я не говорил ей, это вызвало бы… вопросы. Я побывал в паре домов, и жизнь супругу спасают. Он еще болен, но выздоровеет.
Губы мисс Бэннон дрогнули.
— Британия радуется, — отметила она. Но ее слова были натянутыми.
Он подавил желание вскинуть брови.
— Да. Лекарство распространилось достаточно быстро. Таршингейл постарался. Публично это его триумф. И меня это устраивает, — он поднял сверток с колен. — А это… Ее величество отправила вам. Она переживает.
Мисс Бэннон долго разглядывала сверток. Он был тяжелым, подарок точно был дорогой благодарностью. Он думал, что волшебница обрадуется. Но она разглядывала сверток, словно ядовитое существо, словно оно могло напасть.
А потом она забрала его и… оставила запечатанным на столике у кровати.
— Благодарю, мистер Клэр. Я напишу благодарность Ее величеству.
— Вот и все, — но он не спешил уходить. Он не знал, что произошло между королевой и ее слугой, пока он лежал без сознания. Что-то серьезное… но у него был другой вопрос, требующий ответа. — Мисс Бэннон.
Она устроилась удобнее и встретила его взгляд. Ее прямота теперь была видна сильнее, и ее серьги — длинные и из аметиста в серебряной оправе, подходящие к простой цепочке, сияющей символами — покачнулись, когда она сделала это, и устроились мило в ее кудрях.
Было приятно видеть ее такой снова. И никто из ее слуг не заболел.
Пора было спросить.
Он кашлянул.
— Вы что-то сделали со мной, пока я был в бреду, Эмма. Не отрицайте.
Она не стала, смотрела на него. А потом тень улыбки появилась на ее детском лице, но она молчала.
И ему пришлось заговорить.
— Я изучал проблему, но не смог найти решение.
Ее темные глаза сияли. Она выглядела… да.
Волшебница радовалась. Она заговорила:
— Я скажу вам через двадцать лет, сэр.
«Отлично».
— Я не юноша, Эмма. Я могу и не услышать к тому времени.
Ее улыбка стала шире.
— О, вы услышите. Как объяснить нелогичную магию? Я узнала о методе лечения от ушедшего доктора Вэнса и ввела его как-то вам под кожу, — ее глаза сияли, веселье на ее лице было непривычным. — Я была бы раздосадована, если бы потеряла вас, мистер Клэр.
Жар на его щеках был как от чумы, и он спешно встал и кашлянул.
— Взаимно, мисс Бэннон. Мне пора. Нужно убрать мастерскую и заняться своими делами.
«Есть на примете парочка интересных реакций».
— Хорошо. Думаю, увидимся за ужином, сэр. Мне скоро будет хорошо, — она даже смеялась теперь. Это ей шло, хоть она была худой и бледной. И она выглядела… младше. Хотя Клэр не понимал, как он мог так думать, ведь она все время казалась ему ребенком.