Опричники одновременно развернулись и, стуча сапогами, вышли в коридор. Секретарь приготовился вести протокол. Я присел на стол перед Смолиным:
– Добрый вечер, я следователь Приказа тайных дел, титулярный советник Максим Фиалковский.
– Издеваетесь… – сквозь зубы процедил Смолин, – какой же он добрый?!
Пропустив мимо ушей его замечание, я начал допрос:
– Фамилия, имя, отчество?
– Смолин Илья Викторович.
– Дата и место рождения?
– 27 марта 1816 года, деревня Калиновка.
– Семейное положение?
Секретарь отбил на машинке мои слова. Однако Смолин, в отличии от предыдущих вопросов, молчал и смотрел на меня. Пять секунд… десять… двадцать…
– Ну? Что замолчал? Сейчас поможем… – Спрыгнув со стола, я подошёл к пульту управления и чуть-чуть надавил на рычаг. Цепи стали медленно натягиваться. Послышался легкий хруст суставов Смолина, он зажмурился и закусил губу:
– Да, женат!
Я тут же ослабил цепи до первоначального положения:
– Фамилия жены?
– Фамилию не знаю… имя Маруся. – Однако… не врет, паразит! Кто же тогда для него Любовь Смолина? Документы о регистрации брака я лично видел…
– Допустим. Следующий вопрос. – Подойдя к письменному столу, я хлопнул ладонью по высокой пачке дел. – Илья Викторович, по какой причине вас задержали, знаете?
– Кто ж вас знает? Хватаете честных граждан, подвешиваете вот сюда! – Смолин посмотрел на кандалы и позвенел цепями.
– Я сомневаюсь, что вы вообще не догадываетесь, по какому поводу вас задержали, – скептически заметил я, – что вы делали сегодня ночью на месте незаконной переработки ягод в наркотическую настойку?
Смолин задумался, нахмурив брови, через короткий промежуток времени он поднял на меня свои глаза:
– Господин следователь, я не знал о находящемся там незаконном производстве. Хм, тем более, я не участвовал в производстве! С каких пор простое присутствие, пускай даже не в том месте и не в то время, наказывается в нашем княжестве? – он довольный уставился на меня.
Хороший аргумент… действительно Смолин, по крайней мере, непосредственно, не участвовал в незаконном бизнесе. Про производство он, конечно, знал. Врет, словно дышит. Но сделаю вид, что меня устроила его версия.
– А всё же, Илья Викторович, что вы делали в той землянке?
– Если вы заметили, я там был не по своей воле. Похитили меня!
– Неужели? – искренне удивился я. – Когда же вас похитили? Кто? Откуда?
– Уже пятый день пошёл. Лиц я их не запомнил, сонный был, – спокойно отвечал Смолин.
– Хорошо. Где это произошло?
Задержанный посмотрел на низкий потолок комнаты для допросов, потом перевел взгляд на меня:
– В харчевне возле обувной мануфактуры на юге города. Я выпил, потом ещё выпил, потом ещё раза три-четыре. Через несколько часов ко мне подсел какой-то мужик с фингалом под глазом. Он…
– Под каким глазом у него была гематома? – быстро задал я уточняющий вопрос, тем самым перебив Смолина.
– Под левым.
– Слева от вас, или под его левым глазом?
Илья крепко задумался, переваривая смысл моего вопроса. Да… легенда хорошая, но детали подкачали.
– Минута на обдумывание прошла! – громко объявил я. – Итак?
– Под его левым глазом.
– То есть справа от вас?
– Выходит так.
Я встал со стола, обошёл его вокруг и сел рядом с писцом, пододвинув к себе пачку дел, взял верхнее и открыл его:
– Ладно, порезвились и хватит. Перейдем непосредственно к допросу… – Откашлявшись, я начал свой монолог: – Итак, гражданин Смолин Илья Викторович, 1816 года рождения, вы обвиняетесь в совершении следующих преступлений. Вы 21 февраля 1850 года умышленно нанесли купцу Сидоровичу тяжкие телесные повреждения, а именно выбили купцу правый глаз и нанесли проникающее ранение в левое легкое. Далее, 27 февраля 1850 года вы совершили поджег усадьбы служащего таможни Маношина…
Через пяток минут моего рассказа и под монотонные удары клавиш пишущей машинки Смолин порядочно заскучал. Я почти закончил:
– … 5 мая 1850 года вы убили мануфактурщика Бондаря, спустив на него свору бойцовых собак. И главное, вы обвиняетесь в умышленном убийстве боярина Вадима Салтыкова и гражданки Алёны Морозовой! – Закончив монолог, я ударил раскрытой ладонью по столу.
– Ха-ха! Вот насмешил, господин следователь! – ехидно смеялся Смолин над моими словами. – Предъяви мне хоть одно доказательство в подтверждении своих слов! Что? Нет, угадал?
Не отвечая на его вопрос, я зашёл в заднюю комнатку, где за данной сценой наблюдала Любовь Смолина, как бы, жена задержанного гражданина. Она задумчиво сидела, сложив руки на груди. Я поставил один из стульев напротив неё: