«Опять этот властелин-пластилин, — ругнулся про себя землянин. — Сколько лет прошло, а про этого перца тут только и говорят. Да еще оказывается, что каждый полицейский должен наперечет знать все оставшееся от него барахло».
Впрочем, о Камнях Остановленной Жизни не знал не только Иван. Если старший эльф, который собиратель семян и корешков, одобрительно закивал головой, то остальные выразили на лицах искреннюю заинтересованность.
Тайтрил Кипер заметно приободрился, видимо, он относился к тому разряду существ, которые чахнут, если внимание общества сосредоточено не на них, и начал лекцию про то, что Черный Властелин изобрел множество полезных вещей, далеко обогнав в интеллектуальном развитии все остальное население континента.
Иван слушал вполуха, пока в речи красавчика не проскользнуло имя мага Амадеуса Суволли:
— В его коллекции много артефактов неясного назначения. Известно, что ими когда-то пользовались «мертвые маги» — помощники Черного Властелина. Но для чего?
Эльф сделал театральную паузу, и Иван счел возможным вмешаться в разговор:
— А вы видели коллекцию? Вы бывали у господина Суволли?
— Не только видел, но и зарисовал некоторые из самых известных артефактов! — хвастливо заявил господин Кипер. — Конечно, в издательстве мне предлагали воспользоваться этой вашей коробкой со стекляшками, но они не могут передать ни цвет, ни фактуру предмета.
Иван сделал вид, что согласен:
— Несомненно: создать изображение, полностью передающее впечатление, способен только хороший рисовальщик.
Обрадовавшись тому, что новый знакомец разделяет его взгляды, эльф завел разговор о готовящемся каталоге редкостей и артефактов эпохи Черного Властелина, находящихся в частных коллекциях:
— Уже издан один том, посвященный столичным музеям…
Иван кивал и поддакивал, но стремился перевести разговор на убийство мага.
— Чрезвычайно трагическое происшествие, оно может сорвать мою работу, оно уже сорвало, три дня ушли впустую! — закатил глаза Тайтрил Кипер. — Но надеюсь, что после похорон наследница позволит мне завершить работу!
— Вы общались с господином Суволли? Каким человеком он вам показался? — продолжал гнуть свое Иван.
— Очень милый, очень обязательный… в какие-то дни он сам не мог принять меня, но распорядился, и мне помогал его камердинер. Удивительно: гоблин, а так вышколен! С ним можно даже поговорить!
— А могли ли у господина Суволли быть враги? Вы ничего не слышали об этом в столице?
— Нет, — эльф задумался. — А почему вас так это интересует?
— Я веду расследование смерти господина Суволли, — ответил Иван. — Хотелось бы знать о нем все. Каким он был, с кем общался. Вы — не родственник, ваше мнение независимо, поэтому и ценно.
— Не может быть! — воскликнул красавчик. — Но…
— Почему же не может быть? — удивился такой реакции землянин.
— Но я почти не знал господина Суволли, мы разговаривали лишь пару раз, потом работать с коллекцией мне помогал этот гоблин.
— Порой какая-нибудь деталь, совершенно невинный на первый взгляд факт могут очень помочь в расследовании. А люди, постоянно живущие вместе, просто не замечают таких мелочей.
— Сожалею, но ничем не могу помочь, — резко ответил эльф.
Иван пожал плечами:
— Мне тоже жаль, — пожал плечами Иван. — Да, а на похороны вы пойдете?
— Конечно, конечно, было бы неприличным не почтить память…
Ивану не сразу удалось уснуть, хоть и устал он зверски.
Ночь выдалась слишком душная.
Землянин ворочался на непривычно мягкой постели, снова и снова прокручивая в голове события последнего дня.
Больше всего, его интересовало, почему он оказался втянутым в эту историю.
О том, как произошел сам перенос, Иван не думал.
Магия! Магией можно объяснить все, что угодно.
Но почему именно он попал в чужой мир? В фэнтези герой обычно разочаровывался в своей никчемной жизни и гиб каким-нибудь экзотическим способом.
Когда ставили «Двенадцатую ночь» Шекспира, кто-то из девчат, учившихся на филфаке, притащил монографию о кельтском эпосе. Там было написано, что, дескать, «полые холмы» — это символ загробного мира. Герой сказки умирает и попадает в царство мертвых. Эльфы — духи природы, то есть существа потусторонние, вроде привидений. Современные писатели сохраняли эту традицию, хотя у них нелюди порой бывают живее всех живых. Но все же «попаданец» мог где-то очутиться лишь после смерти. Стараясь хоть как-то обосновать перемещение своих героев в «иномирье», авторы наперегонки выдумывали самые нелепые способы гибели этих несчастных.