— Что?!!!
— Дхорков в эту ночь не выпускали! А я все гадал — почему убийца был так спокоен? Сначала убил девушку, потом дождался вашего отца… И ничуть не боялся, что его присутствие обнаружат! Вот оно что!
Иван встал и церемонно поклонился:
— Вынужден откланяться, госпожа Суволли! Мне срочно нужно повидать вашего конюха!
Глава 14
Из господских покоев — на конюшню, в общество измененных и тварей Тьмы.
Чтобы попасть на «хоздвор», полицейским пришлось поплутать по коридорам.
— Удивительная женщина! — воскликнул Пфалирон, как только сыщики вышли в коридор. — Вы видели, как прекрасно она держится! Как она мужественна! Мы все так беспокоимся о ней!
— Она стойко переносит свое горе, господин Мулорит, — очень серьезно и очень официально ответил Иван. — И полна достоинства!
«О-о-о!!! Это я говорю? Точно я? Театр одного актера, блин!»
— Я рад, — расплылся в улыбке Пфалирон. — Я очень рад! Мы все так гордимся ее силой и мужеством…
— Да, действительно, мужественная девушка! Но вернемся к нашим делам, господин Мулорит! Мне нужно поговорить с конюхом по имени Акир.
— Конюх? Ну, конюх — так конюх…
Спустившись на первый этаж, прошли мимо кухни. Тут пахло жареным мясом, и Иван мельком пожалел, что во время поминального обеда ему было не до еды, поэтому конюх с первых минут вызвал раздражение.
Акир был то ли был туповат от природы, то ли старательно прикидывался дураком, но минут десять он делал вид, что не понимает, о каких дхорках идет речь и вообще — что от него хотят.
Первым не выдержал Пфалирон:
— А ну-ка, милок, кончай мне тут тхэу лепить! Говори все, что знаешь, а то…
— А то мы арестуем вас, господин Акир, как подозреваемого в убийстве, — продолжил Иван. — У меня есть для этого все основания. Может, в полиции станете понятливее.
— За что? — испугался конюх. — Дык я ж… не я…
— А ну отвечай на вопросы! — рявкнул Пфалирон.
— Дык я это… не я…
Но Иван перебил его и занудливым тоном спросил:
— Каждый вечер после заката вы выпускаете сторожевых дхорков в сад? Так?
— Так, — тяжело вздохнув, признался Акир.
— В какое время это обычно происходит?
— Ась? Какое время?
— Что вам приказал господин маг? Когда нужно открывать загон? Вечером, когда стемнеет?
— После предполуночной склянки выпускаю. Только не хозяин, зеленый так сказал, я думал так и надо…
— Почему не выпустили в ту ночь?
— Дык… это…
В животе у Ивана забурчало от голода, и он нетерпеливо продолжил:
— Ладно, я помогу вспомнить. О чем вы говорили со старшей горничной леди Лилиан, с Клаари?
— Она… это…
— Что «это»? Что она сказала?
— Денег, говорит, нету на пансион… и вообще — ярманка, а там только шлюхи в пансионах…
Теперь уже Пфалирон готов был взорваться, но Иван успокаивающе дотронулся до его руки и продолжил так же спокойно:
— То есть Клаари сказала, что хочет провести ночь со своим другом в саду, а не хочет это делать в пансионе на ярмарке? Так?
— Так! — с неожиданным облегчением выдохнул конюх.
Видимо, мужик сообразил, что можно свалить вину на покойницу:
— А я — что? Это она! Знамо — дело молодое. Она ж так и говорит — нет, в дом не поведу, в саду посидим. Ежели б не поклялась, что в дом не поведет, я бы ни в жисть… дык я что, не понимаю?
— То есть Клаари попросила не выпускать дхорков в сад? — повтори Иван.
Акир с готовностью подтвердил:
— Так и сказала! В саду, говорит, посидим! Говорит, я потом тебе в окошко стукну, а ты погоди, пока я в дом уйду, и тогда выпусти.
— И не стукнула?
Конюх нахмурился, но, видимо, решив быть искренним до конца, виновато ответил:
— Я ждал-ждал да уснул… просыпаюсь — а уж рассветные склянки пошли. Меня аж пот прошиб. Ежели зеленый узнает, что вонючек не выпускали, он же меня со свету сживет! Я в сад вышел, походил, покричал — никого. Ну, думаю, забыла дура постучать. Сама виновата. Ну и выпустил тварей.
— Так никого в парке не нашли? И ничего не слышали? — напрягся Иван.
— Не, никого. Я же говорю: звал дуру. Думаю, мож, милуются где, забылись. Крикнул: я тварей выпускаю. Думаю, мож, услышат да уйдут, если что…
«Не сад, а проходной двор какой-то, — подумал Иван. — Хозяин в лабораторию то и дело бегает. Служанка с кавалером, который, похоже, убийца, гуляет. Теперь вот оказывается, что конюх под утро по кустам шарился… Да еще эти пропавшие нарциссы… И никто ничего не видел! Или видел, но молчит. Почему?»