— А когда Клаари просила вас не выпускать дхорков? — спросил сыщик.
— Дык это… к обеду шло. Хозяин как раз приехал, я Пыхтаря выпряг, в стойло завел. А тут как раз — девка. Говорит: «Милый Акир, просить хочу». Ну, я ей говорю: «Проси, только не мешай, мне сена вонючкам накласть надобно. Ежели хочешь говорить — пошли со мной». А сам думаю: «Девки вонючек не любят, в загон ходить не любят. Ежели дело пустяковое, то не пойдет. А ежели серьезное…»
Конюх, поняв, что слишком разболтался, осекся.
— Ежели серьезное — можно с горничной лишнюю монету стрясти? — закончил Пфалирон. — У, забулдыга! Ради гроша на рюмку хозяина предать готов!
Конюх что-то жалобно пискнул, но Иван перебил коллегу:
— То есть вы разговаривали около загона с дхорками? Можете показать, где это?
— Отчего ж не показать? — обрадовался мужик перемене темы. — Да прям счас и покажу! Идтить далеко не надо!
Акир махнул рукой в сторону дощатого забора, примыкавшего к конюшне. Открыв калитку, он пропустил сыщиков вперед. Иван с опаской заглянул в проем.
На расстоянии полутора метров от забора тянулась загородка из металлической сетки. Не успели люди войти в калитку, как раздался возмущенный визг, и сетка затряслась от ударов довольно увесистых тушек. Акир запустил пятерню за пазуху, вытащил висящий на шнурке диск и крикнул в него:
— А ну, тихо! Свои!
Только теперь Иван смог рассмотреть зверей.
Больше всего они походили на помесь жирного зайца с лягушкой. Видимо, их предками были какие-то грызуны, по крайней мере, уши у тварей были совершенно заячьи. Правда, у нормальных кроликов не бывает таких злобных красных глазок, горящих, словно угли, даже при солнечном свете. И шерсть у грызунов обычно какая-никакая, но имеется, а эти покрыты чешуей и редкими костяными иглами.
Дхорки, несмотря на действие амулета, дрожали от ярости и в любой момент были готовы броситься на людей.
— Прелестные создания, — пробормотал Иван. — И как же вы их кормите?
— А вон заслонка у корыта, — показал конюх. — Туды сено кидаю.
Иван прикинул: если конюх и горничная во время разговора находились около дверцы кормушки, то они вряд ли могли видеть, что происходит с другой стороны дощатого забора.
— Что это вы их и досками, и сеткой отгородили? — заинтересовался сыщик. — Одной сетки мало?
— Дык это, — пожал плечами конюх. — Забор они за день съядять. Хозяин хотел глухую железяку поставить, но раздумал, дескать, вонь будет в загоне, а зверям воздух нужон. А забор — так тут же барышни, бывает, ходють. Вонючки как кого завидють, так аж трясутся. Злом исходють. Зубами не ймут, так плюнуть. Вдруг на кого попадеть? Вот в два слоя и ставили.
— Ну, смотри, Акир, на первый раз тебя прощаем, благодари господина Турина, — сказал конюху на прощание Пфалирон. — Только никогда больше так не делай. Если бы не твоя жадность — не погиб бы хозяин.
— Ой, — только и смог ответить конюх, наконец-то сообразивший, что главная его вина — не в том, что он взял у горничной пяток медяшек.
— Императорская Кошка изволит ужинать! — раздалось над садом.
Иван с тоской посмотрел на небо. Время — к вечеру, дела в поместье остались, но есть хочется.
— Ну что, поедем? — спросил землянин помощника начальника полиции, когда они наконец-то ушли с конюшни в дом.
— Да, хлопотный денек выдался, — согласился Пфалирон. — Хорошо, что хоть коляска у подъезда, а то пришлось бы ждать, пока этот тупица карету заложит.
Сыщики направились к парадному входу. Возле дверей их перехватил господин Оорно:
— Господин Дурин, вы говорили об уточненном списке похищенного, я подготовил…
— Спасибо вам огромное, господин Оорно, — поблагодарил Иван, поразившись, с какой скоростью тут выполняются даже не приказания — просьбы.
— Я отметил уникумы, — продолжил гоблин. — Остальное — магические безделушки, их хозяин делал для забавы. Да, пропало еще довольно много драгоценных камней…
— Много — это сколько? — заинтересовался Иван.
— Вот, я пометил, — Гыршак Оорно ткнул в одну из строчек списка. Триста восемьдесят пять бриллиантов огранки «ячмень»…
— Откуда такая точность? — поразился сыщик.
— Эти алмазы являются частью артефакта «коробка лича», найденного во время экспедиции 3007-го года, — с профессорским видом ответил гоблин. — Этот артефакт представляет из себя плоский футляр, в котором в гнездах расположены особым образом ограненные алмазы, каждый из которых имеет форму и размеры, совпадающие с формой и размерами ячменного зерна. При изготовлении ювелирных украшений такая огранка не используется, она характерна для артефактов, если те, конечно, не оформлены как украшения. Алмазы были расположены рядами по двадцать камней в каждом, кроме одного, верхнего. Рядов было тоже двадцать. В верхнем ряду не хватало крайнего левого камня, причем гнездо для него было несколько больше, чем остальные. Дюжину камней я обнаружил в лабораторной чашечке около установки для светового анализа. Видимо, господин Суволли изучал их преломляющие свойства. Еще два горничная нашла на полу под стеллажом… Следовательно, пропало триста восемьдесят пять бриллиантов.