— И кто там был, на кухне-то?
— Моя благоверная да молодой Бооти. Вечно Фраска в доме ошивается, словно не садовник, а лакей какой… Девка приютская забегала, она на стол подавала, прибежала, уцепила супницу — ни здрассти, ни до свиданья, словно не заметила…
— И чего твоя Мергель его не гонит? Видит же, небось, что отлынивает…
— Кто ж ее знает? Фраска ножи точил. Я сам слышал, как Мергелька ему сказала: «Пока все не переточишь, жрать не дам».
Видимо, тема ножей зацепила кухаркиного приймака:
— Вот ты, господин сыщик, можешь понять этих баб? Я ей говорю: «Давай, я сделаю». А она в ответ: «У Фрасика лучше получается, у него руки золотые». Фрасик! Всего-то делов, что прабабка эльфу дала, а гонору, гонору! «Руки золотые!» Зато язык говенный! Ну, я развернулся и пошел в дом…
— А потом?
— Я ж говорю — в дом пошел, поел да спать лег.
«А ведь ты ревнуешь, парень, — мимоходом подумал Иван. — Хотя поговорить с этим дамским угодником тоже нужно».
Утром Фрас должен был работать в саду, но между завтраком и обедом его видели в десятке мест: и на кухне, и на втором этаже около комнат леди Лилиан, и даже возле башни мага.
— Этот лентяй делал вид, что подстригает траву, — скривился дворецкий, когда Иван попросил его вспомнить обо всех встречах в то утро. — Не знаю, чему его учит отец, но Фрас больше мусорил на дорожках, чем ровнял газон. Я сделал ему выговор и обещал серьезно поговорить с Устарусом. Ему пора искать для сына другое место. Садовника из парня не получится, а вот расторопный приказчик — вполне. Фрас, конечно, обиделся на выговор, но перечить не стал, побежал за метлой.
В поисках метлы парень вполне мог оказаться около находящейся в другом конце сада конюшни. Однако, по расчетам старины Оорно, было это гораздо раньше обеденного времени.
Сам Фрас не смог толком вспомнить, что делал в то утро. Впрочем, слова Веспара о ножах подтвердил:
— Ага, тетка Мергель заставила! А мне что — трудно, что ли? Она за это мне вареного языка наложила. Люблю язык с хреном! Язык слугам в тот день не готовили, только на господский стол, но она мне наложила…
Зато парень, оказывается… видел ухажера Клаари!
Иван даже дышать перестал, когда услышал:
— Кого я в тот день видел? В усадьбе — всех видел, и хозяев, и наших… На улице — сначала господина Буригага с дамой, они на его коляске безлошадной приехали, я решетку на центральную аллею открывал, чтобы к парадному крыльцу подкатили… а потом проходил тот эльф, который к Клаари клеился.
— Какой эльф?
— А я знаю? Какой-то благородный. Я его два раза до того видел. Один раз, когда они в сокровищнице… ну, где у хозяина черепки всякие под стеклом… они с Клаари шушукались. Она ему кофе принесла, а он ее за руку взял и посадил рядом с собой на кресло. Нет, не целовались… Один раз поцеловал в щечку — и все. Они что-то между собой говорили, только я не слышал. И еще раз до этого видел в городе…
— Где в городе?
— На ярмарке, возле ювелирных лавок.
— А в то утро эльф заходил в дом?
— Нет, он по улице шел. Даже не посмотрел на крыльцо.
— Куда шел? В какую сторону?
— К реке.
— А когда ты его с Клаари видел?
— Дней пять назад… или шесть…
— А что тебя на парадную лестницу понесло? Господина Суволли встречал?
— Нет, госпожа Лилиан приказала поставить возле парадного крыльца пустые горшки для ливейских деревьев. Знаете, такие, похожие на моток каната в цветочках. Они сейчас модные. Продают их с комом земли… Для них надо горшки ставить, а то с деревом не утащишь…
К сожалению, внешность служанкиного ухажера Фрас описать не смог. Запомнил только светлые волосы да модные туфли:
— Точно как у вас, господин сыщик — блестящие и ваксить не надо. Пелка-чистильщик из-за таких ботинок раз по шее получил. Сел к нему какой-то хлыщ, ну, Пелка — сразу ваксой. А тот ему — по шее. Говорит: «Дурак деревенский, это же кримский лак, их не ваксой надо, а нежненько, чистой тряпочкой». А Пелка до тех пор ни разу про этот жабий лак не слыхал, откуда ж ему знать, как надо! Так хлыщ заставил всю ваксу содрать, чтобы ни пятнышка не осталось, но не заплатил! Вот ведь гад!
— Гад, — согласился Иван, пытаясь сообразить: что ему делать с ценной информацией о том, что в этом мире только-только изобрели технологию лакировки кожи?
— А где твой Пелка работает? У него свое постоянное место, или он по всему городу бегает?
— Как не быть места? Есть, конечно! У них, чистильщиков, это строго. На чужом участке сядешь — можно и по шее получить. Пелка возле Фиалковой пустоши обретается, там, где богатые улицы. Сам-то он с матерью в овраге живет, ну, там, где копани, от пустоши недалеко.