- Дай-ка. - кавалер пристроился рядом с дознавателем, принял от него бумаги и на пару минут затих, внимательно изучая написанное.
- Хм-м... - протянул он, закончив чтение. - А ты прав, Лик. Это странно. Совершенно незачем было его отпускать. Связи с ограблением обозов я, по правде сказать, не вижу, кроме дат, но... Кто там его выпустил? Синьор Сальвоторе! Нобиль в этом славном рассаднике вольнодумства! Прекрасно! Надо пообщаться с этим синьором и узнать в чем тут дела.
Тут Мерино ощутил чувство, уже испытываемое им ранее. Едва сдерживаемое нетерпение, возбуждение, заставляющее делать что-нибудь, что угодно - но действовать! Азарт гончей, так называли его более опытные дознаватели. Советовавшие, кроме всего прочего, чувство это держать в железном кулаке воли и рассудка, поскольку азарт хорош в меру и к месту. Но чаще - вреден.
- Разрешите с вами, командир? - неожиданно для себя спросил он у Маркетти.
Тот едва заметно приподнял брови, обозначив удивление.
- Зачем?
- Ну... Учиться чтобы... Как допрос вести... Влиятельных лиц... - не особенно внятно пояснил Мерино. Но Маркетти понял.
- Ну что же... Это похвальное желание, Лик, совершенствоваться в своем деле. Я не против. Идемте.
Прихватив, кроме Мерино, еще и бойца из третей группы, и даже сопроводив это действие пояснением "на всякий случай", Маркетти направился куда-то вглубь переходов здания магистрата, окликая редких служащих и требуя от них найти синьора Сальваторе. Спустя десять минут искомый субъект отыскался в своем кабинете на третьем этаже здания. Оставив бойца на входе с наказом "никого не впускать и не выпускать", кавалер вошел в комнату. Мерино последовал за ним.
Массимильяно Сальвоторе оказался мужчиной еще не старым, чего можно было бы ожидать от человека, занимающего должность члена городского совета. Годов около тридцати пяти (ну может сорока), высоким, стройным и весьма представительным. Аккуратная борода и усы на его слегка вытянутом лице смотрелась немного неестественно, будто бы волосы не росли, а были скурпулезно и очень тщательно приклеены. Подобный эффект, как понял Мерино спустя пару секунда разглядывания нобиля, достигался частично подбритыми щеками и шеей, а так же частой стрижкой этой самой бороды. Легкий камзол синего цвета с красными вставками, модный берет непомерного размера с огромным же пером - член городского совета был человеком, который весьма заботится о своей внешности.
Из-за стола синьор Сальвоторе не сделал даже попытки подняться. Так и остался сидеть, неприязненно и холодно глядя на визитеров. Когда же Маркетти раскрыл рот, начав говорить (представился и продемонстрировал мандат), и вовсе неприкрыто поморщился. Словно звуки голоса имперского дознаватели, вкупе с продемонстрированными им полномочиями, его чрезвычайно раздражали.
- У меня есть пара вопросов, синьор Сальвоторе. Это не надолго. - произнес Маркетти, никак не отреагировав на столь явное пренебрежение.
- Как бы я смог вам помешать? - холодно усмехнулся нобиль. - Ведь в вашем мандате довольно крупными буквами написано "оказывать всяческое содействие". Только я не понимаю. Мы ведь уже допустили вас к архивам города, как вы просили. Чем именно я могу вам помочь?
- Вот этим. - Маркетти положил на стол развернутый свиток, внизу которого стояла подпись Сальвоторе. - Почему вы отпустили этих людей?
- А разве там не написано? - делано удивился нобиль.
- Да, я вижу. За недостаточностью улик или малозначительности совершенных преступлений.
- Ну вот видите! Решительно не понимаю, зачем тогда вы пришли ко мне?
На стол перед Сальвоторе лег второй свиток. С докладом начальника городской стражи и перечнем изъятого у Густаво Везунчика краденного имущества. Маска равнодушной неприязни слегка сползла с лица нобиля, когда его глаза пробежались по тексту, и тут же снова вернулась на место.
- Скажите, синьор Сальваторе, как слова "недостаточность улик" и "малозначительность совершенных преступлений" соотносятся с этим списком? - голос Маркетти внезапно стал вкрадчивым.
- Обычная канцелярская ошибка! - ответил нобиль после секундной заминки. Голосом он владел, но ставшие очень деятельными руки, принявшиеся перекладывать бумаги на столе, выдавали его волнение. - Мне подали на подпись данный список и я его подписал. Кто-то что-то напутал и этот воришка оказался в списке на освобождение. Не слишком приятно это признавать, но в нашей работе ошибки случаются. Крупный вольный город - это очень сложный организм и, признаюсь, у меня не всегда есть силы и желание вникать во все тонкости того или иного вопроса. На это есть помощники.
- То есть, ошибку совершил кто-то из ваших помощников? - все так же вкрадчиво уточнил дознаватель. - Кто именно?
- Я не помню! Это было уже давно...
- Менее триды назад.
-... и я бы не вспомнил даже о самом деле, если бы не показали мне записи! И, наконец, какое это имеет отношение к делу, по которому вы здесь?
"А ведь он боится!" - внезапно понял Мерино, все это время стоявший столбом за правым плечом своего начальника и боясь даже дышать в присутствии столь высокопоставленной особы, как нобиль Сальваторе. - "Он прекрасно помнит то дело и теперь не знает как выкрутиться!"