Конечно, стоит отметить, что, едва проснувшись, я первым делом поспешил подняться наверх, чтобы заглянуть в спальню. Убедившись, что гостья не исчезла, смотрит на меня поверх одеяла испуганными глазищами, я адресовал ей приветственный жест и, после ночного тыканья перейдя на галантное «вы», предложил принять душ и переодеться в мои, быть может, и великоватые для нее по размеру, но зато чистые вещи. После этого я с легким сердцем отправился на кухню, чтобы приготовить некое подобие завтрака при наличии пустого холодильника.
Все, кто хоть однажды был у меня в гостях, согласны: моя кухня — особое место, наполненное энергией добра и мира. Здесь я могу просиживать часами, бездумно смотря в окно на кроны деревьев, на порхающих птиц, на уютную террасу, окруженную цветниками и кустами шиповника. Что уж говорить о «черных» днях, когда вдруг навалится тоска так, что на душе кошки скребут — тут я немедленно откладываю все, даже самые срочные, дела и прямым ходом направляюсь на кухню успокаивать нервы искусством кулинарии или банальным кофетворчеством.
Наверное, все дело в том, что когда-то этот дом отец построил для мамы, которая и обживала каждый его метр, внося во всякую деталь его обстановки свою любовь и вкус. Ну а кухня всегда была (и есть!) у мамы на особом счету — она любит готовить и делает это отлично.
Увы, на этот раз мне было сложно удивить и порадовать чем-либо свою неожиданную гостью: повторюсь, холодильник был катастрофически пуст, потому как в мое отсутствие Ольга за считаные визиты умудрилась уничтожить изрядный запас мороженых пицц и других продуктов. В итоге пришлось довольствоваться мастерски приготовленным кофе с кардамоном, который я варил по всем правилам, вкладывая по «рецепту» мамы в напиток частицу своей души.
Когда кофе у меня был практически готов, на кухню бесшумно проскользнула ночная гостья, которую я галантно пригласил на террасу, где уже был накрыт свежей скатертью стол и расставлены деревянные кресла. Через считаные минуты мы уже наслаждались ароматным напитком, оставившим несколько пятен шоколадного цвета на белоснежной скатерти, и великолепным буйным цветением сирени.
Во всяком случае, я наслаждался от всей души. Все было скромно, но очень симпатично: кофе по-ливански с кардамоном, сырные крекеры, которые можно было макать в прозрачный мед в розетке, вокруг которой немедленно начал нарезать круги мохнатый шмель…
Именно в такие моменты вдруг кожей начинаешь ощущать драгоценность жизни и ее, казалось бы, банальных составляющих — солнечное утро, мирный завтрак, шелест зелени, загадочно пересекающиеся на стене тени и заливистый хор птиц, рождающий надежду на чудо. Жизнь прекрасна и удивительна! В моих ближайших планах был визит в гипермаркет за продуктами, а пока я просто пил кофе и любовался этой странной девушкой.
Можете смеяться, но моя ночная гостья оказалась лысой — то есть абсолютно! Ее свежевыстиранный парик сох на ближайшем к нам кусте сирени, а сама она после принятия душа надела мои бриджи и рубашку поло, и эти большие мужские вещи делали ее еще более хрупкой и трогательной. Мимолетно я подумал: интересно, за что и кто хотел ее убить? Если, конечно, верить ее ночной истерике.
Она выпила свою чашку кофе, не проглотила ни одного крекера и теперь, чуть нахмурившись, внимательно разглядывала свой собственный парик. Разумеется, она не могла не почувствовать мой любопытный взгляд, потому как, устав молчать, я принялся рассматривать ее, не скрывая этого, и, кстати, нашел весьма интересной. Другое слово подобрать трудно, потому как лицо сей барышни было далеко от стандартной миловидности.
Узкое, с глазами серо-голубого цвета, со словно очерченными светлыми тонкими бровями, с правильным миниатюрным носом, это личико неожиданно «завершалось» крупным кроваво‑красным ртом, что, само собой, не могло не притягивать мужской алчный взгляд, и мой в том числе. Столь яркий чувственный рот без малейшего следа помады невольно настраивал мысли на особый, игривый и легкомысленный лад.
— Вас шокирует моя обритая голова?
Моя красногубая гостья развернулась ко мне со своим вопросом неожиданно резко, а поскольку после безудержных рыданий и откровенных истерик ночью я практически не слышал от нее ни единого слова, данная реплика невольно заставила меня улыбнуться.
— Да не так чтобы очень, — ответил я, радуясь началу нормального разговора. — В наше время приходится видеть и не такие «прически». Во всяком случае, должен отметить, что вам это идет.
— Мне сейчас не до причесок, — мгновенно помрачнев, отрывисто заявила она. — Я вам уже говорила, что меня хотят убить. Понимаю, в это трудно поверить, но это — правда. Меня хотят убить. За мною идет настоящая охота, поэтому мне просто некогда заниматься своими волосами.