Дверь, за которой шумели, Илан пропустил. Там с визгом и беготней обустраивалось семейство доктора Раура. Дверь рядом оказалась заперта изнутри на щеколду. Внутреннего замка с ключом в ней не было. Илан постучал. Тишина. Постучал еще раз. Тяжелые, очень тяжелые и очень медленные шаги. И странное раздумье - отпирать ли. Илан стукнул еще пару раз, деликатнее, чем прежде. Щеколда отодвинулась, а дверь Илан открыл сам. Поднырнул шеей под руку и отвел доктора Актара в сырую необжитую постель. Потрогал лоб, пощупал пульс. Поднял одежду, понажимал на живот выше, ниже, совсем внизу, обстучал пальцами. Спросил:
- Стетоскоп есть?
- Зачем?
- Хочу узнать, выдержит ли сердце.
- Моя жена послала?
- Странно, но нет. Сам пришел. Много крови в моче?
- Почти пополам. Сколько жизни мне пообещаешь?
- От десяти до тридцати дней. Зависит от кровопотери и возможности осложнения инфекцией.
- Правильно. Здоровое сердце или больное - ничего не изменится. Нет смысла изучать.
- Я не согласен.
- Посмотри.
Доктор Актар показал на столик, где стояли лекарства. Илан взял в руки три пузырька. Один подписан, мочегонное. Другой без ярлыка, по запаху сердечные капли. Третий наперсточник с пьяным грибом. Последний рубеж перед могилой. После него ниторас на операции использовать бессмысленно. Не подействует. Для эфира вмешательство на почке слишком близко к диафрагме, слишком длительное. Слишком травматичное и глубокое операционное поле. Но можно оставить для резерва на случай непредвиденных осложнений. На живую к почке не подберешься. По крайней мере, доктор Актар так думает. Поэтому списал себя в покойники.
- Давно принимаете?
- Месяц... или месяц с чем-то. Всю дорогу от Дартаикта. И раньше принимал. Сейчас бестолку, сколько ни выпей... Я ценю порыв. Но мне нельзя помочь. Да и ты пока не хирург. Ты пока щенок хирурга. Ну... спасибо тебе за доброту...
- Давай договоримся так, дядя, - сказал Илан, ловя себя на том, что некоторые вещи делает машинально, например, гладит пациентов по голове, а пациенты от этого удивляются. - Сделаем все по канону. Спустимся в смотровую. Соберем консилиум, пригласим наших врачей, пригласим доктора Раура. Скажут промывать, будем промывать. Скажут не трогать, не будем трогать. Если скажут резать, будем резать. У меня есть свое мнение, но я бы выслушал старших. Камень или кисту вырезать сумею. Пусть я щенок хирурга. Я все же кое на что способен. Если опухоль или гной... Удалить почку по классической ходжерской схеме... смогу. А как ты лежишь и ждешь смерти, смотреть не могу. Извини. Помощь тебе необходима, и это не обсуждается.
- Я не выдержу боли, даже если здоровое сердце. Ты же меня зарежешь...
- Режут на большой дороге, а здесь госпиталь. Можно сделать под местным обезболиванием и седацией. Не бойся, доктор. Я умею без боли. Или почти без боли. Если на то пошло, я в госпитале не единственный хирург. Нужно будет, доктор Наджед отложит завтра поездку в лепрозорий.
- Не выдумывай. Отпусти. Дай умереть спокойно.
- Не обсуждается, - вздохнул Илан, сгреб со столика все лекарства, чтоб не наглотался всего подряд, как маленький, пока никого нет, пошел стучать соседям и за санитарами - помочь спуститься.
Полторы сотни пузырей гиффы ночью сделали очень правильно. Хватит обезболить доктора Актара с головы до ног раз десять. Больно ему не будет. Будет неприятно и страшно, но не больно. Если есть, зачем жить, выдержать можно.
* * *
Видимо, благодаря присутствию доктора Наджеда у Илана в этот раз все шло так. Вопреки арданскому обыкновению и прочим глубоким арданским традициям. Точно, сухо, без неожиданностей, с минимальной кровопотерей, несмотря на обилие вовлеченных сосудов и большое операционное поле. Правда, за стражу, прошедшую от первого укола гиффы до наложения кожного шва, Илан думал, что поседеет. Бригада с ним работала доктора Наджеда, опытнейшая из всех. Доктор Раур перестал задавать глупые вопросы, как только встал ассистировать, и повел себя вполне толково. Нервничал немного вначале, оглядывался на Наджеда вместо Илана, но быстро сориентировался, кто ведет, и взял себя в руки. Доктор Наджед Илану сказал: ты должен уметь всё, ты и умеешь всё, делай, я буду стоять рядом, понадобится помощь, подскажу. Но не оправдал надежд Илана на поддержку и ни во что не вмешивался. Только увидев выделенную из рубцовых сращений почку, сказал: аспирируй и удаляй эту... на... радикально.
И все бы здорово, только пациент был в сознании. Гиффа действовала правильно, боль блокировала, мышечный тонус ослабляла, но ничего не делала со страхом, который был хуже всякой боли. Пьяный гриб довел Актара до невосприимчивости любых успокаивающих и усыпляющих средств. Илан на своей шкуре в полную глубину прочувствовал все ужасы доктора Гагала, когда режешь и шьешь по живому, и краем глаза все время видишь, как у человека, привязанного в неудобной позе к столу, непрерывно текут слезы, а серые губы беззвучно произносят какую-то повторяющуюся и повторяющуюся молитву. Он не теряет сознание, не спит, даже не закрывает глаза. А операция изнурительно долгая, непростая, ты должен делать все быстро и озвучивать, что делаешь, чтобы не было ни одного провисшего момента, когда никто не знает, что дальше, и ни одной упущенной зря капли крови. И, вроде, без боли, но... Все слышит, все понимает, а стоит чуть повысить голос в какой-то момент, и слезы бегут сильнее.
Когда закончили, отвязали фиксирующие Актара полотенца, уложили на спину и по шею укрыли чистой простыней, Илан попросил табурет, глоток воды, сел рядом взял Актара за руку и просто некоторое время сидел молча. Наджед и Раур ушли. Раздутая уродливая почка в терминальной стадии гидронефроза с набором коралловых камней внутри, лежала в лотке на окрашенной кровью салфетке. Практически нерабочая, только кровила и со стражи на стражу собиралась воспалиться. Незачем спасать такое сокровище, она не жилец сама и утащит за собой хозяина. Доктору Актару повезет, если все несчастья пришлись на правую, и левая хотя бы относительно здорова. Надежда есть, левая не пальпируется.
В дверь легонько, но настойчиво стучали. Илан повернул голову к пациенту, сказал:
- С днем рождения.
- Не учи жить, доктор, - еле слышно ответил тот и наконец закрыл глаза.
Чуть пахло дымом от раскаленной железной печки. Погасли яркие лампы, после них свет обычных казался желтым сумраком. Илан только сейчас заметил, что ветер с моря бросается в окна не то хлесткими зарядами дождя, не то ледяной крупой. На город надвигался настоящий зимний шторм. К другой стороне стола подошла сестра с чайной ложкой воды смочить Актару рот - все, что пока можно. Два глотка дадут через половину стражи. А еще через стражу гиффа начнет полностью отходить, и нужно будет думать, чем обезболивать дальше, потому что Илан обещал сделать без боли, обещания надо выполнять, два варианта уже испробованы и не прошли, а в голове пусто. Разве, того же нитораса уколоть. Лошадиную дозу. Усыпить не усыпит, но облегчить состояние может. Только придется двое суток дежурить рядом. Минимум двое суток. Ну, и ладно, после того, что сделал, уже ерунда...