— Я не хочу, чтобы между нами оставалось недопонимание, Грейвс, — тихим голосом обратился к нему Мейсон. — Если вы видели что-то, что указывало в комнате на присутствие третьего лица, заметили ли вы что-то, что помогло бы вам идентифицировать того человека?
— Если честно, мистер Мейсон, то нельзя полностью полагаться на свои впечатления от взгляда через стекло двигающегося автомобиля, да еще на таком расстоянии. Причем мимолетные впечатления. — Было очевидно, что Грейвс говорит с большой неохотой. — Это ведь не фотография, которую подержал в руках. Однако, у меня в голове отпечаталась одна вещь, о которой я ничего не сказал полиции. Я могу вам сообщить — строго конфиденциально, конечно, — что если я видел третье лицо в кабинете Нортона, то это была женщина .
Мейсон попытался взглянуть прямо в глаза Грейвсу, а потом спросил:
— Вы можете опознать эту женщину?
— Я никому не признавался, что видел женщину, — сообщил Грейвс, — и никого не хочу опознавать.
— Но вы утверждали полицейским с полной уверенностью, что не видели никакой женщины в кабинете Нортона?
Грейвс встретился взглядом с адвокатом.
— Я попытался говорить правду, мистер Мейсон. Когда мне задавали вопрос, я отвечал таким образом, чтобы направить расследование в другую сторону. Вы понимаете, что я намерен честно отвечать на вопросы, когда и если окажусь на свидетельском месте. Но вы также должны понимать, что я очень предан вашей клиентке.
— Что вы имеете в виду? — спросил Мейсон.
— Не что, а кого — мисс Челейн.
— Я правильно вас понял: преданность приведет вас к тому, что вы станете защищать ее против обвинения в убийстве? — тихим, почти зловещим тоном спросил Мейсон.
— Нет, — честно ответил Грейвс, — в такой степени, нет. Но моей преданности хватит, чтобы постараться не впутывать ее имя в расследование, которое, в любом случае, будет тщетным в отношении мисс Челейн.
— А под этой фразой что вы имеете в виду? — настаивал Мейсон.
— Я имею в виду, что, поскольку мисс Челейн не было в доме, когда совершалось преступление, она, естественно, не могла находиться в кабинете своего дяди.
— Значит, вы не видели женщину в кабинете Нортона? — спросил Мейсон.
— Я этого также не говорил, — ответил Грейвс. — Я же сказал: если я видел третье лицо в той комнате, то это была женщина.
— Почему вы заявляете подобное?
— У меня в памяти запечатлелись женские профиль и плечи, которые на какую-то секунду мелькнули в углу окна. Все перепуталось у меня в голове. Конечно, я не могу быть ни в чем уверен, да и внимание мое сконцентрировалось на мужчине с поднятой рукой.
— Еще один вопрос, — обратился к нему Мейсон. — Полицейские стенографировали ваши ответы, когда спрашивали о том, что вы видели?
— Да, — кивнул Грейвс.
— Вы ничего не упомянули о женщине?
— Нет.
— Вы понимаете, что во всем этом есть нечто странное? И вы, и Кринстон намекнули мне, что моя клиентка находится в опасности, хотя, очевидно, ее не было даже рядом с домом, когда произошло убийство.
— Да, ее здесь не было, — подтвердил Грейвс.
— Так почему ей угрожает опасность? — спросил Мейсон.
— Ей не угрожает опасность. Именно это я пытаюсь вам сказать. Я стараюсь защитить ее от каких-либо намеков, которые могут прозвучать, потому что, как вы прекрасно понимаете, у нее был повод для убийства мистера Нортона.
— Очень благородно с вашей стороны, — сухо заметил Мейсон. — Я не хочу, чтобы вы шли на лжесвидетельство, Грейвс, но вы-то, несомненно, осознаете, что если вы рассказали версию происшедшего без упоминания женщины, ваши слова застенографированы и, вполне вероятно, будут напечатаны в газетах, а потом, когда вы станете давать показания в суде и вам зададут конкретный вопрос о женщине — видели ли вы какую-нибудь женщину в кабинете, сложилось ли у вас впечатление, что вы видели женщину в кабинете — ваш ответ, меняющий все предыдущие показания, навряд ли принесет вред моей клиентке. С другой стороны, вам самому он ни в коей мере не пойдет на пользу.
— Я готов пойти на жертвы, чтобы защитить честное имя мисс Челейн, — с достоинством ответил Грейвс.
— А когда вы добавите в свой рассказ женщину, присутствовавшую в кабинете, я разорву вас на части, — зловещим тоном пообещал Мейсон.
— Конечно, — с готовностью воскликнул Грейвс.
— И когда я говорю, что разорву вас на части, я имею в виду, что так просто вы не уйдете с места дачи свидетельских показаний. Я вытащу из вас все, что вы знаете, — добавил Мейсон.
В этот момент открылась дверь и в оранжерею заглянул следователь. Он уставился на Мейсона, потом перевел взгляд на Грейвса и поманил его.
— Грейвс, мы хотим попросить вас еще раз подняться наверх, — сказал полицейский. — У нас есть еще пара вопросов. Когда вы делали заявление, вы уклонились от ответа на один из вопросов. То есть шеф решил, что вы уклонились, после того, как он прочитал расшифровку вашего заявления, которое мы стенографировали.
В глазах секретаря внезапно появился страх.
— Вы не против того, чтобы ответить на дополнительные вопросы? — обратился к Грейвсу следователь.
— Конечно, нет, — ответил тот и вышел из оранжереи.
Когда закрылась дверь, Мейсон достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и начал внимательно изучать. Это была долговая расписка Фрэнсис Челейн, в которой она обязалась уплатить Мейсону сорок тысяч долларов.
8
В дверь оранжереи проскользнула женщина и уставилась на адвоката. Она следила за каждым его движением, когда он, по своей привычке, ходил из угла в угол.
В ней чувствовалось напряжение, она вся сконцентрировалась, словно режиссер, пытающийся определить сильные и слабые стороны новой звезды экрана. Женщина была невысокого роста, коренастая, но не полная, с широкой костью, необычайно сильная, привычная к любой работе, уверенная в себе, в глазах горели жадность и жизненная сила. Черты лица казались довольно грубыми: круглый тяжелый подбородок, раздутые ноздри, большой рот, окруженный морщинами, губы, вытянутые в ровную линию, высокий лоб, все замечающие глаза, светившиеся словно огромные черные бусины.
Перри Мейсон продолжал ходить из угла в угол еще несколько секунд, пока не почувствовал ее присутствия. Он повернулся и резко остановился, когда женская фигура попала в его поле зрения.
Адвокат осмотрел ее с головы до пят спокойным, уверенным взглядом, не упускавшим ни одной детали.
— Вы — адвокат, — заявила она.
— Да, я — Перри Мейсон.
— Я хочу кое-что с вами обсудить.
— Кто вы?
— Миссис Мейфилд.
— Мне ваше имя ничего не говорит, миссис Мейфилд. Не могли бы вы представиться более подробно?
— Я живу здесь.
— В самом деле?
— Да, сэр. Мой муж и я.
Мейсон посмотрел на широкие плечи, сильные руки, черное облегающее платье.
— Вы — экономка? — спросил он.
— Да.
— А ваш муж?
— Садовник. Он также выполняет разные работы по дому.
— Понятно, — без улыбки сказал адвокат. — А что вы хотите со мной обсудить?
Она сделала три шага по направлению к нему и ответила почти шепотом:
— Деньги.
Что-то в тоне ее голоса заставило адвоката взглянуть через ее плечо на дверь, ведущую из оранжереи. Он взял миссис Мейфилд под руку и отвел в дальний угол помещения.
— А какие конкретно деньги вы желаете со мною обсуждать?
Женщина заговорила тихим голосом:
— Вы — адвокат. Вы работаете не за спасибо. Вы представляете мисс Челейн. Ее ждет огромное наследство, а когда оно ей достанется, то и вам перепадет лакомый кусок. Я тоже собираюсь получить кое-какие деньги. Кое-что от вас и кое-что от нее.
— А почему вы думаете, что получите их от нее и от меня?
— Потому что, если их не получу я, то и вам ничего не достанется.
— Что вы хотите сказать?
— Именно то, что говорю. Если вы думаете меня обделить, то у вас ничего не выйдет.
Мейсон засмеялся, но это был не живой, а чисто механический смех.