От стоявшего в комнате запаха, почерневшего лица трупа, подвывания собаки у Алана все переворачивалось внутри. Он чувствовал, что больше не вынесет, но постарался взять себя в руки.
— Не понимаю, почему вы так говорите, — заметил он. — Отчего не признать, доктор, что и вы можете ошибиться?
— В чем же?
— В том, что Энгус покончил с собой. Форбс действительно убил Энгуса и пытался покончить с Колином. Факты указывают на это. Никто не мог ни войти, ни выйти из этой комнаты, и перед нами признание Форбса, окончательно все проясняющее. Форбс до тех пор забивал себе голову всякой дрянью, пока не рехнулся, и, клянусь, в этих местах и со мной случилось бы то же самое, разве что я бы ударился в религию. Он покончил с обоими братьями, по крайней мере, он верил в это и, доведя дело до конца, повесился. Таковы факты. Что вы еще хотите?
— Правду, — упрямо ответил Фелл. — Я человек старомодный, мне нужна правда.
Алан задумался.
— Насколько мне известно, — сказал он, — вы приехали сюда, чтобы помочь Колину или тете Элспет. Какая же это будет помощь, если детектив, которого они пригласили, чтобы доказать, что Энгус убит, объявит всему свету, что Энгус, даже несмотря на признание Форбса все же был самоубийцей?
— Дорогой мой, — проговорил обиженно доктор Фелл, — уж не воображаете ли вы, что я хочу обратиться со своими подозрениями в полицию?
— Разве не об этом шла речь?
Фелл оглянулся, чтобы убедиться, что никто их не слышит.
— У меня, — сказал он конфиденциальным тоном, — очень темное прошлое. Гм. Несколько раз я запутывал улики, чтобы дать убийце возможность бежать. Пару лет назад я превзошел самого себя, устроив поджог дома. Сейчас, между нами, моя цель — провести за нос страховые общества, чтобы Колин Кемпбелл мог до конца дней своих курить хорошие сигареты и пить виски…
— Что?
Доктор Фелл озабоченно поглядел на Алана.
— Вас это удивляет? Ну, ну! Я добьюсь-таки этого. Но, черт побери! Ради собственного удовлетворения я хочу знать правду.
Фелл снова вернулся к книжной полке и осмотрел пишущую машинку, стараясь не притрагиваться к ней. Под машинкой на книгах лежало несколько банок рыбных консервов. Кроме того, на третьем ряду книг валялись велосипедный гаечный ключ, фара и отвертка. Фелл обвел книги взглядом знатока. Полка оказалась забита книгами по физике, химии и астрономии, по двигателям Дизеля и строительству. Виднелись каталоги и специальные журналы, были словарь, шеститомная энциклопедия и, как ни удивительно, несколько приключенческих книжек для юношества. На последние Фелл посмотрел с некоторым любопытством.
— Ну и ну! — сказал он. — Кто бы подумал, что в Алеке Форбсе жила столь романтическая душа? — Он потер нос — Хотя…
— Скажите, доктор, — решительно спросил Алан, — почему вы так уверены, что это не самоубийство?
— Потому что это не укладывается в мою версию. Если угодно, потому что я упрям, как мул.
— А ваша версия по-прежнему состоит в том, что Энгус покончил с собой?
— Да.
— И, следовательно, Форбс был убит?
— Совершенно верно.
Доктор Фелл вернулся на середину комнаты и осмотрел незастланную походную кровать и чемодан. Под кроватью лежала пара резиновых сапог.
— Не верю я в это прощальное письмо, сынок, ни капельки не верю. И для этого есть причина. Выйдем-ка наружу, подышим немного свежим воздухом.
Алан с радостью согласился. Собака подняла голову, проводила их тусклым, одичавшим взглядом, вновь уронила голову на лапы и продолжала терпеливо лежать под трупом хозяина. Издалека доносился звук падающей воды. Алан вдохнул сырой прохладный воздух и почувствовал, как по его телу пробежала дрожь. Доктор Фелл оперся на свою трость.
— Кто бы ни написал это письмо, — сказал он, — Алек Форбс или кто-то другой, он знал, как умер Энгус Кемпбелл. Это первое, что подозрительно. Скажите, вы уже догадались, как умер Энгус?
— Нет.
— Даже после того, как прочли так называемое прощальное письмо? Подумайте?
— Может быть, я тугодум, но не сердитесь — я все еще не знаю, что может поднять человека с постели среди ночи и заставить стремглав броситься из окна с высоты шестьдесят футов.
— Начнем с того, — сказал Фелл, — что Энгус в своем дневнике перечисляет все, что делал в течение года. Ну, так чем же, черт возьми, больше всего занимался Энгус все это время?
— Впутывался в самые дичайшие проекты, чтобы раздобыть денег.