В доме Антон Макарович ушел в ванную, чтобы переодеться, и вышел из нее в синей футболке и джинсах. Кажется, я раскрыла рот: Олевский в виде почти домашнем был за пределами моих самых откровенных фантазий.
— В костюме неудобно, — несколько смущенно объяснил вендиго.
На груди у Олевского висел странный кулон – суровая серебряная снежинка из переплетенных побегов колючего кустарника. Казалось бы, несерьезный предмет, снежинка, но на Антоне Макаровиче подвеска смотрелась сногсшибательно брутально, наверное, за счет шипов, которые и создавали снежные лучики.
— Это… символ, — задумчиво сказал Антон Макарович, проследив за моим взглядом и взяв кулон в пальцы. — Единство родов моего отца и матери. На гербе моей мамы – колючий утесник, а снег – это от отца. Мы, вендиго, всегда носим что-нибудь, символизирующее снег и холод.
— Надо же! — радостно воскликнула я. — А у меня тоже… вот!
Выудила снеговика из-под свитера. Застеснялась – уж очень он был облупленный, да и петельку Милли уже не раз чинил.
— Он у меня с детства. Заговоренный против… ну… всяких… Сама-то я холод не люблю, хотя… смотря какой… — я окончательно стушевалась: Антон Макарович смотрел на мой кулон с непонятным выражением.
Мы стояли и глядели друг на друга в неловкой тишине. Олевский кашлянул и сказал:
— Приступим.
Я впервые участвовала в полевом, не учебном реконструировании. Все оказалось сложнее, чем в теории.
Антон Макарович оживлял... тени, сначала наугад, из коротких векторов тут и там, потом по гаснущим отблескам. Комната наполнялась золотистыми силуэтами: агенты службы защиты от паранормального, люди из Управления, я, Вележ, Райяр, Олевский – все те, кто был в тот день в бунгало. Даже тень «злых костей» мелькнула – негатив на светлом. Но не Козински и не тот, второй. Словно их стерли. Чем глубже вторгался Олевский, тем размытее становились контуры, тем сложнее вектора.
— Мне понадобится подпитка, — сказал Антон Макарович, присаживаясь на одно колено возле особенно мутного отпечатка. — Сможете влить коловрат здесь и вон там, на большом узле?
Я с радостью поделилась энергией. Стало легче терпеть давление коловрата. Но какое же оно сложное, это реконструирование: узлы, вектора разной глубины, соединительные элементы. Одна ошибка – и вся с трудом вычерченная картина превращается в рисунок шизофреника! Смогу ли я всему этому научиться?
— Я передумал потому, — словно услышав мои мысли, сказал Антон Макарович, продолжая неоконченный разговор в машине, — что вы очень талантливый медиум и сильная магисса. В Академии вам подходит именно факультет Криминалистики. Да-да, я не пропустил ни одного слова из мнения Ленни, вернее, его дифирамбов. Вы настойчивы, смелы, изобретательны и… великодушны, но…
— …неблагоразумна? — усмехнулась я.
Я тоже иногда могу читать мысли.
— … слишком полагаетесь на интуицию. Интуиция без твердых знаний – это оружие без предохранителя.
— Мой коловрат… — начала я. Если уж признаваться, то во всем.
— Иван Дмитриевич мне рассказывал… в общих чертах. Еще годик-другой оттачивания техники грамотного слива, и никто уже не сможет отслеживать вашу аномалию, Лучезара, а на рынке магических услуг такого специалиста оторвут с руками, — Антон Макарович встал, отряхнул брюки, вздохнул и устало сказал: — Хватит. Это бесполезно.
… — Он хорош, — пробормотал Антон Макарович в машине. — Слишком хорош, чтобы быть магом-человеком. Однако маги с кровью Других Рас всегда оставляют следы, действуют согласно своей специализации, а этот… Словно он одновременно создающий холод и ледяной стазис вендиго, легко управляющийся с нечистью и посмертиями фавн или стирающий следы сильвин.
— Это всё расы, ведущие свое происхождение из Темных Лесов Древних? — уточнила я.
— Да. В нашем мире Темные Леса сохранились лишь в Высокогорье и Новом Свете, за Великими Озерами… Возможен ли человек, соединивший в себе кровь нескольких сильных рас?
— Но Юэль сказала, что память рода из его крови стерта, — я тряхнула головой, сосредоточившись на воспоминаниях о разговоре с беловолосой фейри.
— А кое-кто другой сказал, что его силы дареные, — вендиго прищурился, размышляя и глядя на освещенную фарами дорогу. — А что если это действительно не кровь, а всего лишь способности нескольких рас сразу? Подаренные или… взятые взаймы. Кем? Кто на такое способен? Есть над чем поломать голову. Теперь вся надежда на вашего Ждана. Лучезара, вы голодны?