— Как выглядел этот человек?
— Я не видела его лица. Единственное, что могла разглядеть в темноте, это очертания фигуры. Наверное, я все-таки зашумела, потому что он внезапно развернулся и бросился к кровати. Направил фонарик прямо мне в лицо, и с той минуты я вообще ничего не могла увидеть. Луч фонарика ослепил меня.
— Что произошло дальше?
— Он быстро двинулся к кровати, держа в другой руке какой-то нож. Я заметила его, потому что на него упал луч света, и он блеснул. Потом он поднял нож над головой, и я поняла, что он собирается…
— Что его остановило?
— Не знаю. Я была парализована от ужаса.
— Вы хотите сказать, что он просто поднял нож или что там у него было в руке, подержал какое-то время над головой, потом опустил и ушел?
— Он стоял у кровати, наверное, с полминуты. Он был… ну, знаете, что-то типа бормотал про себя.
— Что он сказал?
— Не знаю. Говорил он не по-английски.
— А вы не знаете, какой это был язык?
— Насколько я могу судить, какой-то из славянских.
— Не могли бы вы сказать хотя бы немного поточнее? Славян очень много, и они живут на огромных территориях.
— Простите, — извинилась миссис Педрик, — но больше я ничем не могу вам помочь. Я не разбираюсь в языках, мистер Селби. И даже если бы разбиралась, то в ту минуту я была не в том состоянии и настроении, чтобы выяснять, на каком языке он говорит. — Она сделала небольшую паузу. — У меня сложилось впечатление, что он удивлен и… не знаю, как это еще по-другому назвать… чем-то разочарован. Я едва могла дышать от страха, лежала и думала, как жалко, что я не могу произнести ни звука и не могу предложить ему взять все, что он захочет, а меня оставить в покое.
— А вам не пришло в голову, что он был удивлен и разочарован потому, что ожидал найти в постели Надин, а вместо нее неожиданно увидел вас?
— Вы хотите сказать, что он мог прийти, чтобы убить ее?
— Это возможно.
— Господи, я боюсь даже подумать, что могло бы произойти, если бы он не направил на меня свой фонарик!
— Об этом страшно даже думать, верно, — согласился я. — Что он сделал после того, как полминуты простоял у кровати? Просто вышел из комнаты?
— Да. Прошло добрых пять минут, прежде чем я перестала дрожать, встала и подставила под дверную ручку стул, чтобы ее нельзя было открыть.
— Наверное, вы не обратились в полицию, поскольку боялись, что могли выплыть наружу ваши отношения с Эдди Дайсером.
— Естественно, я боялась этого.
— Как отреагировала Надин на ночное происшествие?
— Она просто не поверила. Из квартиры ничего не исчезло. Все оставалось на месте, никаких следов взлома… поэтому Надин подумала, что мне приснился какой-то кошмар.
— А она не могла быть права насчет того, что это был кошмар?
— Не могла. Это исключено, мистер Селби, — напряженным голосом ответила Айрис Педрик. — Абсолютно исключено.
— У Надин были сережки с сапфирами, — сказал я. — Вы их видели?
— Конечно, она постоянно их носила.
— Не знаете, настоящие были камни или фальшивые?
— Знаю. Так уж получилось, что я разбираюсь в драгоценных камнях. В сережках Надин были настоящие сапфиры.
— Дорогие?
— Очень. Я никогда внимательно их не разглядывала, но думаю, они стоили около двух тысяч. Помню, когда она пришла по объявлению о работе, я еще удивилась, как девушка с такими дорогими серьгами не продаст их, а собирается работать за те жалкие гроши, которые я могу ей предложить.
Я достал снимок Надин и Марти и положил перед ней на стойку.
— Когда-нибудь видели его раньше?
— Эта фотография, кажется, из ее зеркала?
— Да. Что скажете насчет мужчины? Вы его не узнали?
— Узнала. По крайней мере, я думаю, что это тот же самый мужчина.
— Знаете, как его зовут?
— Нет, этого я вам сказать не могу. Но думаю, что это тот же самый человек, который… — Она замолчала.
— Тот же самый мужчина, который что, миссис Педрик? — уточнил я.
— Думаю, я видела его однажды в «Хи-Ло», — с неохотой ответила Айрис Педрик. — Мистер Селби?
— Да?
— Вам необходимо встречаться с Эдди?
— Да.
— Очень жаль.
— Почему?
— Он… Ну, у него очень вспыльчивый характер. Он может рассердиться на меня, если вы сделаете ему что-нибудь плохое.
Я сунул снимок с Надин и Марти в карман и направился к двери, бросив на прощание: