— Просто замечательно, Гэвин. Каждый специалист в области конституционного права в стране играет сейчас в детектива и пытается вычислить убийц.
— А ты нет?
— Нет. Я обратился к бренди, когда услышал новости, но теперь я трезв. Девушка, однако, увязла в тех же поисках, которые ведешь и ты. Она избегает меня.
— Дарби. Какое имя! Откуда она?
— Из Денвера. Мы встречаемся в понедельник?
— Возможно. Войлс хочет, чтобы мы работали по двадцать четыре часа в сутки до тех пор, пока компьютеры не сообщат нам, кто это сделал. Однако я планирую увязать это с тобой.
— Спасибо. Я надеюсь получить полный отчет, Гэвин. Не только сплетни.
— Томас, Томас. Ты всегда ищешь новости. А у меня, как обычно, нечего сообщить тебе.
— Ты напьешься и все расскажешь, Гэвин. Ты всегда одинаков.
— Почему бы тебе не привести Дарби? Сколько ей лет? Девятнадцать?
— Двадцать четыре. И она не приглашена. Возможно, позже.
— Может быть. Пора бежать, дружище. Я встречаюсь с директором через тридцать минут. Обстановка здесь такая напряженная, что ты даже можешь уловить ее запах.
Каллахан набрал номер библиотеки юридической школы и спросил, не было ли там Дарби Шоу. Ее не было.
Дарби припарковала машину на почти пустынной автомобильной стоянке у здания федерального суда в Лафейетте и вошла в канцелярию, расположенную на первом этаже. Была пятница, вторая половина дня, суд не заседал, и в залах было пустынно. Она остановилась у конторки и посмотрела в открытое окошко. Обождала.
Служащая, запоздавшая с ленчем, с учтивым видом подошла к окну.
— Чем могу служить? — спросила она тоном гражданского служащего низшего ранга, жаждущего хоть чем-то помочь.
Дарби протянула в окошко листок бумаги.
— Мне бы хотелось ознакомиться с этим делом. Служащая быстро взглянула на название дела и вопросительно посмотрела на Дарби.
— Почему? — спросила она.
— Я не обязана объяснять. Это судебный протокол, не так ли?
— Полусудебный.
Дарби взяла листок бумаги и сложила его.
— Вы знакомы со “Свободой информационных действий”?
— Вы адвокат?
— Мне не нужно быть адвокатом, чтобы взглянуть на это дело.
Служащая выдвинула ящик стола и взяла связку ключей. Она кивнула, тем самым показав: “Следуйте за мной”.
Табличка на двери извещала о том, что это комната присяжных, но внутри не было ни столов, ни стульев, только пять картотечных шкафов и ящики, прикрепленные к стене. Дарби осмотрелась.
Служащая указала на стену.
— Вот здесь, на этой стене. Остальное — макулатура. В первом картотечном шкафу находятся все бумаги по предварительному делопроизводству и переписка. Все остальное — представление суду документов, вещественные доказательства и судебное разбирательство.
— Когда был суд?
— Прошлым летом. Длился два месяца.
— Где апелляция?
— Еще не вынесено решение. Кажется, срок до первого ноября. Вы репортер или что-то другое?
— Нет.
— Ладно. Как вы, очевидно, знаете, это, действительно, судебные протоколы. Но судья, участвующий в рассмотрении дела, определил некоторые ограничения. Во-первых, я должна знать вашу фамилию и точные часы вашего посещения этой комнаты. Во-вторых, ничего нельзя выносить. В-третьих, ничего из этого нельзя копировать до тех пор, пока не будет вынесено решение по апелляции. В-четвертых, если вы что-то трогаете, то следует вернуть точно туда, откуда взяли. Распоряжения судьи.
Дарби смотрела на настенные картотеки.
— Почему мне нельзя сделать копии?
— Спросите Его честь, хорошо? Итак, как вас зовут?
— Дарби Шоу.
Служащая записала сведения на дощечку, висящую у двери.
— Сколько времени вы пробудете здесь?
— Не знаю. Три или четыре часа.
— Мы закрываемся в пять часов. Когда будете уходить, найдите меня в канцелярии.
Она с самодовольной улыбкой закрыла дверь. Дарби выдвинула ящик, полный бумаг по предварительному производству дела, и начала просматривать их, делая записи. Судебные процессы семилетней давности. За это время перед судом предстали один истец и тридцать восемь состоятельных обвиняемых, которые корпоративно ликвидировали не менее пятнадцати юридических фирм по всей стране. Крупных фирм, насчитывающих сотни юристов в дюжинах офисов.
Семь лет дорогостоящей правовой борьбы, а результат далек от определенности. Горькая тяжба. Судебное решение присяжных заседателей было только временной победой обвиняемых. Вердикт был куплен или получен каким-то другим незаконным путем, требовал от истца подачи ходатайств о направлении дела на новое рассмотрение. Ящик ходатайств. Обвинения и встречные обвинения. Просьбы о предусмотренных законом мерах наказания и штрафы, быстро выплачиваемые то одной, то другой стороной. Страницы и страницы письменных показаний, подтвержденных присягой или торжественным заявлением, обстоятельно вскрывающих ложь и злоумышленное использование адвокатами и их клиентами процессуальных законов во вред противной стороне.