Тест показал, что знать не знает и ведать не ведает ничего. Дело становилось все более запутанным. Был ли Кюбьер обманщик или обманутый взяточник, а Пармантье – обманутый или вымогатель?
Тем временем оппозиция продолжала свою борьбу с возрастающей силой. «National» позволил себе заметить: «вероятно процесс г. Кюбьера кончится тем, что его прекратят». Но угроза тремя годами тюремного заключения и большим денежным штрафом напомнила газете, что не всегда уместно высказывать то, что думаешь. Однако, неделю спустя та же газета заявила по поводу новых выяснившихся подробностей этого дела: «у нас политика без всякой гордости, администрация без руля и ветрил, финансы в самом плачевном состоянии, много скандальных процессов и система подкупа, которая прямо-таки бессовестная».
Оппозиция обвиняла министерство в раздаче орденов за чисто личные услуги, обнаружились случаи тяжкого нарушения дисциплины в управлении армии и флота, ходили слухи об одном законопроекте, за который министру были предложены 1 200 000 франков. «Presse» рассказывала, как на третий лирический театр и на «Théâtre Italien» дана была концессия за взятки, и утверждала, что за 80 000 фр. представлялась возможность всякому добиться титула пэра.
Газета «National», указывая на одного министра, получившего от одной железнодорожной компании 500 вполне оплаченных акций, писала: «Неужели недостаточно поднять занавес, за которым оперировала эта шайка плутов, которую кабинет упорно охраняет, как своих добрых друзей? Когда правительство заходит так далеко, то настает его конец; если общее настроение умов обнаруживает такое недоверие, такое презрение к нему, то это правительство может еще оставаться, но оно перестает жить».
5
8-го июля 1847 г. палата пэров имела свое первое судебное заседание. Там не было ни особой скамьи для подсудимых, ни жандармов. Из обвиняемых присутствовали только двое. Пеллапра бежал. Зрителей явилось много, особенно депутатов. Четверть 12-го возвестили: «суд идет!» Появились герцог Павье, канцлер суда и президент палаты пэров, и члены суда, затем – Тест, Кюбьер и Пармантье в сопровождении своих защитников. Тест привел с собой еще двух адвокатов, из них один был раньше его секретарем, другой – начальником кабинета.
«Тесту 67 лет, у него южный выговор, большой, выразительный рот, глубокий шрам на правой щеке, плешивый и умный лоб, глубоко ввалившиеся глаза и иногда сверкающие блеском». Так описывает его Виктор Гюго. В петличке у него была росетка командора Почетного Легиона. Спокойно заявил он суду, что третьего дня он сложил с себя свою должность и свой титул. Это он сделал в письме к королю: «вручаю вашему величеству мою отставку от звания пэра Франции и президента кассационного суда, чтоб во время судебного разбирательства, которое начинается, быть охраняемым только своей невиновностью».
У Кюбьера, который на 6 лет моложе Теста, не было ни одного ордена. Пармантье только 55 лет. По свидетельству Гюго, «он толст, плешив, волосы его седые лицо красное, нос крючковатый, губы тонкие, мина плутовская. Это – человек, совершенно наивно сам себя считающий дрянью».
Большая часть этого первого заседания прошла в чтении обвинительного акта, на что потребовалось добрых три часа. Кюбьера – пэр Франции, Пармантье – адвокат, Пеллапра – бывший сборщик податей – обвинялись в подкупе министра публичных работ Теста взятками и подарками, с целью добиться концессии на копи каменной соли. Тест, пэр Франции, обвинялся в получении взяток и подарков. Сверх того, Кюбьер и Пеллапра обвинялись в присвоении себе части сумм, предназначавшихся на взятки. В тот же день Бюбьер, Тест и Пармантье были арестованы и посажены в «Conciergerie».
9-го июля состоялось второе заседание суда, опять-таки в присутствии многочисленной публики. С нетерпением слушалось чтение новых документов. Это были письма, адресованные Кюбьером Пеллапра. Их доставил суду вице-президент палаты депутатов Леон де-Мальвилль, получивши их в свою очередь от Мараста, сотрудника «National». Они доказали ясно, что Кюбьер во всем этом деле был самый несчастный.