Хайди, сидевшая на запасном колесе, беспокойно заерзала. Очевидно, ей тоже все надоело.
Внезапно фургон замедлил ход и пополз как черепаха, то останавливаясь, то дергаясь вперед. Красные и зеленые огоньки замелькали в странном порядке. Я закрыла глаза, чувствуя, что начинаю задыхаться. Неизвестно, как долго я выдержу эту пытку.
Наконец фургон встрепенулся и покатил быстрее, чем раньше.
Ник рядом со мной недовольно заворчал. Наверно, он тоже не может понять, что происходит. Как и я. Я предполагала, что мы едем в городскую контору, но город давно остался позади.
— Что делает Хайди? — пробормотал Ник. Он был в худшем положении, чем я: ему вообще ничего не видно, кроме дверей.
— Ничего, — отозвалась я. — Но Ник… Я не договорила: девушка досадливо прищелкнула языком, встала и забарабанила в перегородку, отделявшую кузов от кабины.
— Эй! — крикнула она. — Эй!
Ответа не последовало. Хайди постучала еще пару раз, пытаясь привлечь внимание водителя, но безуспешно. Потом с угрюмым видом снова уселась на колесо.
Не удивительно, что она не выдержала: ей так же скучно и неудобно, как и нам. Мы уже сорок минут в пути! Я знала это совершенно точно, потому что меня укачало.
Вот это уже серьезно. Не могла же я крикнуть: «Эй, остановитесь на минутку, я выйду, мне плохо!» — а потом вернуться и снова забраться под брезент. А если меня вырвет прямо здесь, нас точно обнаружат. Нельзя же проделать такое совершенно бесшумно.
Опять же я не одна, рядом со мной Ник. Не хватало еще вконец перед ним опозориться. Эта мысль напугала меня до полусмерти.
Я судорожно сглотнула слюну. Фургон вильнул влево и подпрыгнул. Я непроизвольно икнула. Ник больно ткнул меня ногой в лодыжку. О Господи, помоги мне, в панике подумала я. От страха у меня душа ушла в пятки. Значит, я издала такой громкий звук, что Ник меня услышал? Что, если и Хайди тоже?
Оцепенев от ужаса, я затаилась в ожидании самого худшего. Сейчас брезент сорвут… Однако ничего не произошло. Постепенно я расслабилась и успокоилась. Дождь по-прежнему мерно стучал по крыше. Видимо, он меня и выручил. Из-за этого шума Хайди ничего не слышала.
Поездка превратилась в сущий кошмар. Машина спускалась с одного холма и тут же взбиралась на другой. Ее мотало из стороны в сторону — должно быть, водитель объезжал ухабы и рытвины. Просто чудо, что меня до сих пор не вырвало.
Наконец фургон съехал с очередного холма и резко затормозил. Мне стало совсем худо, даже в глазах потемнело. Я судорожно вздохнула. Воздух в кузове был спертый, но через отверстия в стенках проникал едва уловимый запах. Пахло какой-то приятной свежестью.
Фургон свернул вправо, еще минут пять трясся по невероятно ухабистой дороге и, наконец, остановился.
Какое счастье — не слышать больше оглушительного рева мотора! Мы с Ником замерли, боясь пошевелиться. Послышались шаги, что-то хлопнуло: дверцы распахнулись.
Дождь лил как из ведра. Свежий влажный воздух ворвался в душную темноту. Я жадно вдохнула его в легкие, слегка приподняв брезент. Какой замечательный терпкий запах — земли и еще чего-то…
— Приехали, дорогуша, вылезай! — Стоявший в дверях водитель хищно осклабился.
— Давно пора, — огрызнулась Хайди, поднимаясь ему навстречу. Она шагнула в сторону и пропала из вида. После секундной паузы снова послышался ее удивленный голос.
— Где… где мы? — заикаясь, пробормотала она. Шум дождя приглушил эти слова, но я все же уловила в них внезапное сомнение и страх.
Потом Хайди закричала.
Ник дернулся и тихонько ахнул. Он все время лежал лицом к дверям и, наверно, увидел что-то страшное. Я подняла голову, придвинулась к нему и осторожно выглянула из-под брезента. Мое сердце словно сжала ледяная рука. Непроглядная темень, высокие деревья, старый дом, окутанный пеленой дождя. И две еле видные фигуры. Они крепко держали Хайди за руки.
«Журналисты» потащили ее к дому по мокрой траве. Она отчаянно вырывалась, брыкалась и кричала:
— Нет! Нет! Пустите меня!
Глава XVII. Ужас!
Хайди истошно кричала, пытаясь высвободиться. Ее голова моталась из стороны в сторону, волосы развевались на ветру.
Один из мужчин довольно заржал и без особого труда связал ей запястья веревкой, а другой засунул в рот кляп. Девушка обмякла в их руках, и они поволокли ее к дому.
Ник сбросил брезент. Мы сели рядом, тесно прижавшись друг к другу. Голова у меня шла кругом, зубы стучали, все тело сотрясала дрожь. Я не верила собственным глазам.