Краснов внимательно посмотрел на нее.
— Хорошо, мы постараемся помочь вам, как уж получится. Я бы хотел завтра увидеться с родными погибшей, если возможно. А вас я попрошу показать моей коллеге медальон. Затем мы, скорее всего, отправимся к поляне. И я рассчитываю на некий супер-бонус, — подмигнул он ей. Котя расплылась в улыбке:
— Бонус не проблема. К завтра будет готов!
Когда дверь за ней закрылась, Краснов обернулся к Лещинской, которая так и стояла позади его кресла.
— Что ты скажешь мне на это?
— Не знаю, что и думать. Пока мы туда не пришли, я все думала — какая-то суеверная ерунда. Но эта поляна — это первое место, где я себя так чувствовала. Где я могла бы сказать, что там действительно что-то есть. Если ты говоришь, что оно испытывает тебя, то какая-то логика прослеживается. Мужики-лесорубы, которым ничего не нужно было от этого источника силы, назовем его так, были оттуда изгнаны действенным методом. Студенты, которые пришли туда из любопытства, без нужды, тоже получили повреждения, как напоминание, что путь туда только тем, кто знает свою цель… Я не очень путано изъясняюсь? — спросила она Ярослава, который отвлекся и задумчиво смотрел на нежный пушок возле ее уха. — Мы с тобой тоже чувствовали себя не лучшим образом, и мне крайне любопытно, как место поведет себя завтра. Заметь, что вчерашние ребята чувствовали себя там защищенными и не испытывали страха. И их ничто не коснулось.
И вот я думаю, — продолжила Лещинская, — может, нет никакой связи между гибелью Мары и студентами в избушке? Ее прикончила сила этого места, за какой-то внутренний конфликт? И если эта сила существует, возможно, она и отвечает за исчезновение Оленевой? Ну представь себе самую идиотскую ситуацию — некий дух этого места, эта крылатая собака, нападает на Оленеву, та получает серьезные травмы и, вспомни о лесорубе, теряет память. Ее находит какой-нибудь браконьер, и они уже давно живут долго и счастливо!
— Я пока ничего не буду говорить, — ответил Краснов. — У меня слишком много разрозненных картинок в голове. Я не удивлюсь, если образы исчезнут с фотографий спустя несколько дней, — Марина удивленно вытаращила глаза. — Я завтра осмотрю жилище погибшей. Ты пойдешь с Киссанен и поглядишь на медальон. И еще — обрати внимание на все, что находилось при девочке. Особенно на нитки.
Лицо Марины вытянулось. Она уже абсолютно не понимала, какие хитроумные загогулины выписывают мозги Ярослава. Но он вполне четко что-то понимал.
— Ладно, постарайся не думать о крылатых собаках и ложись спать, — наставнически заявил Краснов и похлопал Лещинскую по плечу. — Завтра долгий и непростой день.
— А не рано, Ярослав Олегович? — подколола Марина.
— Так уже половина двенадцатого, дорогая моя, — так же иронически ответил он, помахивая телефоном. Марина обалдело вытащила свой и ужаснулась.
— Так ведь светло! — вскинула она глаза на Ярослава.
— Белые ночи. Это Калевала, детка! — и, помахав рукой, он вышел из ее номера.
Возясь с замком у своей двери, он тихонько мурлыкал себе под нос:
Глава 7
Дом Марковых стоял на живописной деревенской улочке. Вдоль низких заборов здесь тянулись изгороди из цветущих сиреней, всюду виднелись клумбы с пестрыми цветами. Где-то пышно багровели пионы, где-то скромно рассыпались ландыши, нарциссы, гиацинты. Пересекая незримую черту между городом и деревней, ты оказывался в совершенно ином мире. Здесь пахло теплым коровьим духом, землей и картошкой, слышались голоса домашней птицы. Возле фонарного столба паслись на веревке две белые козы.
Краснов осторожно постучал в окно, и через минуту ему открыла дверь худенькая востроносая девочка, чем-то похожая на Мару.
— Добрый день, — поздоровался он. — Меня зовут Ярослав Краснов, я из Следственного Отдела. Могу я поговорить с кем-нибудь из взрослых?
Девочка чуть отступила вглубь сеней и громко крикнула по-вепсски:
— Ма, тут к тебе какой-то дед из полиции!
«Дед» несколько покоробил Краснова, который прекрасно все понял. Девочка не пригласила его внутрь, поэтому он подождал у входа. К нему вышла та самая женщина, которую он уже видел в первый день в обществе Устинова.