По дороге шофер сообщил Марине, что, если она не против, они ненадолго заедут в АО «Транскросс», одним из владельцев акций которого являлся Чеглоков. В фирме надо забрать хозяина машины, который любезно предоставил гостье свои авто по просьбе Натальи Сергеевны. А уж затем все вместе поедут к ней. Марине ехать в незнакомую фирму не хотелось, однако обижать людей она тоже не собиралась и поэтому согласилась с предложением водителя.
Офис «Транскросса» занимал солидное здание неподалеку от одного из старинных городских парков. Марине предложили ненадолго зайти в фирму, чтобы она смогла познакомиться с остальными акционерами. Девушка готова была заявить, что вообще собирается продать или подарить акции и хочет поскорее увидеть Наталью Сергеевну, но водитель просил не обижать людей, сказав, что буквально через несколько минут они продолжат свой путь. Кроме того, из офиса Марина сможет позвонить домой, он так и сказал «домой», будто Марина всю жизнь жила в семье Чеглокова, предупредить тетю о приезде.
В просторном кабинете какие-то люди здоровались с гостьей, целовали ей руку, пока солидный господин («Генеральный директор» — представили его Марине) не заявил, что хватит мучить девушку разговорами, она очевидно устала с дороги. Поэтому все вопросы, связанные со вступлением Марины во владение акциями и вопросы ее возможного участия в управлении фирмой лучше все-таки обсудить утром.
«А может, сударыня захочет продать свои акции? — Думаю, что это могла бы быть выгодная для вас сделка». — Даутов на секунду замолчал, проверяя реакцию девушки на эти слова но, не дождавшись ответа, заявил, что утро вечера мудренее, а пока гостью следует отправить отдыхать к семье.
— Вы не беспокойтесь, — Генеральный директор участливо улыбнулся, — Денис Петрович заварил эту кашу, все спешит об акциях поговорить, но он такой же молодой как вы и не понимает поэтому, что после дороги не до разговоров… Так что, Денис, давай-ка команду своему шоферу, чтобы он мигом домчал Марину Андреевну по назначению, а сам не рвись провожать, лучше организуй для гостьи постоянный транспорт…
Марине было неудобно, что она причиняет столько хлопот людям и, неловко попрощавшись, она пошла вслед за вызванным в кабинет водителем, чтобы поскорее избавиться от необходимости улыбаться, расшаркиваться и говорить разные дежурные вежливые фразы.
После того, как за Мариной закрылась дверь, хозяин кабинета выглянул в окно и, хмуро обращаясь ко всем присутствующим, спросил:
— Ну, какие будут предложения на сон грядущий?
В это время машина с гостьей вырулила на площадь и скрылась за деревьями прилегающего сада. Через несколько мгновений в кабинете зазвенели стекла от сильного взрыва. Присутствовавшие бросились к окну, но в сумерках увидели из только отблески пламени, пробивавшиеся в просветах между темными деревьями.
«Что это»? — Охнул один из присутствующих, которого называли Денисом. Но ответа на свой вопрос не получил, так как в кабинет без стука вбежал растерянный шофер.
— Извините, я только отошел, чтобы домой позвонить, а она уехала. Я не хотел… Денис Петрович, я, правда, случайно…
Водитель продолжал что-то невразумительно лепетать, но его никто не слушал. Денис с вмиг посеревшим лицом опустился на стул, шепча: «Это же моя машина… Моя… Это меня взорвали»…
Его стенания прервал резкий, похожий на окрик, голос Генерального:
— Заткнись. Ты что, видел, чья это машина? Нет? — Тогда сиди спокойно. Сейчас разберемся…
Даутов и сам не верил в то, что машина была чужая — поздним вечером только «Ниссан» Дениса промчался по пустынной площади. Снова неприятно заныло под лопаткой: садовые деревья сами, как известно, не взрываются…
Глава 3. Ошибка в объекте
Ситуация в «Транскроссе» складывалась не лучшим образом. Если, поступая на работу, Алексей мог еще в чем-то сомневаться, то события последних дней определенно показали: идет охота. Серьезная, по всем правилам искусства, но непонятно, на кого и, главное, с неизвестным охотником и егерями.
Конечно, Нертов предполагал, что Нину пытались заманить на заброшенную ферму, чтобы попытаться потом вытрясти из Даутова деньги в обмен на жизнь падчерицы. Видимо, у этих деятелей с поставкой информации дело обстояло неважно, так как они не просчитали элементарный вариант, что у падчерицы может появиться новый охранник. Впрочем, в любом деле могут быть накладки. Но, на всякий случай требовалось поискать недовольных генеральным директором «Транскросса» и, возможно, ушедших в последнее время с работы «по собственному желанию».
Когда Алексей попросил у Даутова разрешения на взаимодействие с сыскным агентством Николая — Арчи, Анатолий Семенович, казалось, отнесся к просьбе довольно легкомысленно. «Но, — сказал Даутов, — раз уж тебе так хочется — действуй. Только смотри, чтобы после этого оставшиеся люди не разбежались». И Алексей пошел к Арчи…
Взрыв «Ниссана» был для Нертова просто ударом. Во-первых, никто не удосужился сообщить ему вовремя о происшествии. Лишь случайно, от Нины он узнал, что, дескать, взорвали машину Дениса Петровича. Жених Нины, по счастью не пострадал, погибла лишь случайная пассажирка.
Если бы Алексей знал, что это — та девушка, которая чуть не убила его отца и провела ночь с ним самим!..
Но члены совета директоров хранили упрямое молчание, Даутов огрызнулся, заявив:
— Ты охраняешь Нину, так и охраняй. А в дела фирмы не лезь.
Нертов не впервые слышал подобные нравоучения от клиентов, а потому не стал сразу спорить с Даутовым «Авось, успокоится, тогда и поговорим».
Поговорить охраннику и генеральному директору было о чем. Нертов все больше приходил к убеждению, что какую бы конечную цель не преследовал охотник — все равно взрыв так или иначе связан с Ниной: сгорела машина ее жениха (неужели, Даутов забыл об этом?), в которой находилась какая-то девушка. Исключить версию, что убийца предполагал застигнуть в машине именно подопечную Алексея мог только какой-нибудь опер-гинеколог.
Что касается всяких врачей и циркачей — их в питерской милиции было предостаточно. Уже давно начальники райотделов смеют только мечтать об офицерах с высшим юридическим образованием. В последнее время то и дело из-за нехватки кадров на службу приходилось принимать кого угодно — и уволенных «по сокращению» инженеров, и не нашедших работы театральных критиков, и уже упомянутых гинекологов.
Нертов удивлялся: Ведь никому же не придет в голову совершенствовать деятельность нашей распрекрасной медицины с помощью юристов. Дать, скажем, следователю самоучитель по хирургии и доверить делать внутриполостные операции, причем, лучше — некоторым высокопоставленным чиновникам. Но почему же в таком случае врач может решать вопросы квалификации преступлений, отправляя людей надолго за решетку?
Что врач в полицейских погонах, что полицейский в белом халате — все это больше напоминает театр абсурда или, еще хуже — инквизицию. Впервые дилетантов допустили к охране правопорядка в 1917 году. Получил мандат и наган — иди, руководствуясь только чувством «революционной законности» вершить правосудие и расстреливать. Но ведь сейчас на дворе не 17-ый и не 37-ой. Почему же опять любой кухарке дозволено вершить судьбами людей?
Алексей помнил, что еще после увольнения из военной прокуратуры он обдумывал, куда бы устроиться на работу. Первой мыслью было вернуться в РУВД, где когда-то проходил практику. Однажды, зайдя к своему бывшему наставнику, Нертов поинтересовался, как живет — поживает родная милиция. Умнейший Леонид Павлович Расков, проработавший в уголовке чуть ли не двадцать лет, только махнул рукой, мол, что может быть хорошего, если руководящие посты в министерствах и главках занимают то строители, то пожарники.
— Знаешь первый приказ последнего начальника ГУВД? — Осведомился Расков, — проверить исправность всех огнетушителей в подразделениях. Преступлений все больше, зарплату задерживают, опытные сотрудники бегут. Дошло до того, что на следственную работу начали брать людей, которые в ней понимают меньше, чем в балете: то инженеров, то врачей, а в одном из районов умудрились отыскать выпускника циркового училища.