— Ты, что, хочэшь рассэрдить дядя Алэка? — Продолжал помидорный король.
В этот момент кто-то положил Женьке руку на левое плечо. Не оборачиваясь, она двинула со всей силы локтем назад и по болезненному вздоху поняла — угодила точно в солнечное сплетение. Удивленный Алик хотел шагнуть вперед, но француженка ударила коленом, угодив точно в «перчик». Бывший министр взревел как бык, наступивший на противопехотную мину. Девушка отпрыгнула в сторону, но тут выяснилось, что удар локтем в пузо первому противнику был недостаточен. Тот уже успел разогнуться и схватил сзади девушку за шею. Будь на его месте профессионал, для Женевьевы сражение бы на этом завершилось. Но лучший друг Алика, еще до конца не оправился от удара, к тому же не знал, что надо делать в таком случае. Поэтому, он просто держал жертву. Дядя Алик все еще не мог подняться с асфальта. Его руки скользили по бамперу машины, не в силах подтянуть грузное тело. Опасность пришла с другой стороны. Третий пассажир, толстый крепыш, только сейчас вылез из «Вольво» и переваливаясь шел к француженке.
— Ты зачем, русская блят, хорошего человека ударила? Я тебе сейчас морду исправлю.
Женевьева поняла, все сказанное крепышом, но времени объяснять, что она не русская, и не шлюха не было, ибо второй друг Алика уже отводил руку для размаха. Женька резко дернула головой, попав затылком точно в нос державшего ее злоумышленника, отчего тот охнул и ослабил захват, но не отпустил девушку. Тогда она, схватившись за эту жирную волосатую руку, повисла на ней и, поджав к груди ноги, выбросила их прямо в физиономию стоявшего перед ней. Тот, оглушенный и удивленный, зашатался, но удержался на ногах.
Женевьева не стала ждать, пока держащая ее рука снова начнет давить на шею, а быстро присела, встав на правое колено и подав вперед плечо. Ее противник с разбитым носом неуклюже грохнулся затылком об асфальт, а Женька, перевернувшись через него как кошка, так же по-кошачьи хватанула его пястью полусогнутой кисти в висок и отскочила в сторону, готовясь к новому нападению. Увидев, что Алик приподнимается, Женька издала звук, похожий на весенний кошачий мяв, и приготовилась шагнуть вперед.
Действие начало привлекать внимание прохожих. Однако они предпочитали наблюдать его издалека, с расстояния, равного дистанции между краями ринга и зрительным залом.
Арчи иногда приходилось совершать поступки, о которых впоследствии если и не приходилось жалеть, то вспоминалось с удивлением: и почему я сделал именно так? Вот и сейчас, возвращаясь от знакомого гаишника с Охты он решил проехать не по набережной Невы, а через Невский. Днем на такое мог решиться только автомобильный мазохист. Ближе к ночи большое движение уже спало. Однако, хотя пробок и больших задержек не было, ехать приходилось все равно медленно.
Поэтому он еще издали увидел на углу Полтавской какое-то активное уличное недоразумение. Издали происходящее выглядело, как дележ братвой одной бабенки. Это казалось странным: вокруг был достаточный выбор. Однако вблизи Арчи увидел иную картину. Сама «бабенка» успешно отбивалась от трех «лиц географической национальности». Причем настолько успешно, что одно из них уже лежало в неработоспособном состоянии. Еще через пару секунд, Арчи узнал в девушке коллегу из Франции.
Иванов остановил машину неподалеку от тротуара, создав некоторые помехи движению, и выскочил из нее. В этот момент приятель дяди Алика, получивший в челюсть, попытался напасть на Женевьеву еще раз. Девушка не очень сильно ударила его ногами, и он, оправившись, собирался серьезно разобраться с «оборзэвшей шлухой». Но Женька на этот раз не сплоховала. Даже не поворачивая голову в сторону нападавшего, она резко выбросила ногу вбок и ребром стопы угодила крепышу в нос, да так, что испачкала его кровью свою туфлю.
Арчи подскочил к «Вольво». В таких случаях в голове у него вертелись не только старые добрые, много раз отработанные приемы, но и статьи УК. Дело-то происходило не в лесу, а на Невском. Поэтому, опуская кулак на затылок бросившегося было снова к девушке Алика, он так рассчитал удар, что был уверен заранее: к тяжким телесным повреждениям его действия не приведут. Парень только отдохнет несколько минут.
Крепыш с разбитым носом поднялся с асфальта. На его глазах из притормозивших «Жигулей» вылетел какой-то парень, двумя прыжками оказался на месте сражения и одним ударом вывел из строя его товарища. Крепыш понял, что с момента появления нового действующего лица, проблемы переходят на более высокий уровень — девица явно работала с мощным прикрытием. Как всякий удачный коммерсант, крепыш понимал: самое главное уметь остановиться. На этот раз было ясно, ни овладеть девчонкой, ни отомстить ей не удастся. Поэтому он примирительно развел руками:
— Ошибка вышла, дорогой. Не обижайся. Мы девушке ничего не сделали.
Николай уже стоял перед ним и был готов таким же аккуратным, действенным, но не калечащим ударом уложить на асфальт и его. Однако драться больше не пришлось. Это наши отморозки порой идут с кулаками на ствол. Тут же народ южный, торговый, всегда умеющий отличить выгодную конъюнктуру от невыгодной.
Дядя Алик, шатаясь, поднялся и направился было к Арчи, но крепыш удержал его, что-то быстро шепча на ухо. Видимо он говорил: «если у этого мальчика такая девочка, то что же должен представлять из себя мальчик»?
— Они ничего тебе не сделали? — Быстро спросил Иванов Женевьеву.
— Они — ничего, — достаточно двусмысленно, сделав ударение именно на первом слове — они, ответила гостья.
После этого Николай обратился к дяде Алику, поняв, что главный здесь он, а не крепыш: уж больно почтительно последний с ним разговаривал.
— Вы имеете какие-нибудь претензии к гражданке Франции?
Сказать, что у дяди Алика отвисла челюсть — значит, ничего не сказать. Казалось, его язык чуть было не выпал изо рта. Впрочем, оцепенение продолжалось недолго. И дядя Алик затараторил, причем полностью изгнав из своей речи букву «э».
— Товарищ офицер, извините. Увидели красивую девушку, хотели подвести. Она нас не поняла. Если мы ее обидели, хотите, я сейчас ей в этом магазине любую косметику куплю? Или, вот, возьмите сто долларов, пусть она сама с вами выберет, что ей надо?
— Засунь их в…, - медленно начал Арчи, но, постеснявшись Женевьевы, просто повторил, — засунь их. И если через минуту… — добавил еще медленней.
К этому моменту крепыш уже успел погрузить в салон своего оглушенного приятеля. Алик, кряхтя и постанывая, залез через переднюю дверцу. Николай растолкал плечами толпу зевак, запоздало окружившую место былого сражения и потащил Женевьеву к своей машине. Сжимая своей рукой ее руку, он почувствовал, как она дрожит и удивился: девчонка, почти как одна из этих зрительниц, а удержалась против троих. Но удивляться и успокаивать Женьку времени не было. В любой момент могла проехать патрульная машина, и пришлось бы потратить час-другой на разговоры в отделении.
Возможно, они ехали по очень красивым местам, но Женевьева не обращала на них внимания. Она все еще дрожала, хотя и более мелкой дрожью и слушала.
— Это наша Пляс Пигаль. Точнее, таких «пигалей» у нас много. Эта — самая крупная. Конечно, я, любой другой бывший мент, а может и просто прохожий, что гуляет здесь годами, проститутку от нормальной девчонки отличит с одного взгляда. Но это у вас они все в кожаных юбках и в бофортах стоят, ключами поигрывают. Здесь же, традиционной «рабочей формы» нет. Поэтому, тот, кому хочется поскорее «расслабиться», смотрит здесь на любую девицу, как на потаскуху.
— А если она с ним не хочет?
— Иногда отваливает. Иногда происходит так, как с тобой.
— Николя, скажи, а так может быть только на этой улице. Или везде?
Арчи задумался, но не потому, что не знал, как ответить. Просто вспомнил историю со Слоном, захватившим девчонку на пригородном шоссе. На секунду представил Женевьеву на ее месте и подумал: может стоило бы оставить на полу в сауне не два трупа, а три. Раз уж помощник сделал ошибку — так довести ее до конца? Чтобы меньше мрази гуляло вокруг. Да, в те времена, когда в России можно было свободно купить дамский браунинг или «велодог», они не были так нужны девушкам, как сейчас.