— У нас, — повторил он слова, сказанные Женевьеве недавно, — все может быть. Даже и такое, на другой дороге. Но не часто.
— И у нас так бывает. Ты знаешь, как я попала в сыскное агентство? Тогда я училась в последнем классе лицея. Я путешествовала с Анри по Нормандии автостопом. Мы стояли на перекрестке, когда подъехали два местных байкера. Анри не смог меня защитить…
— …и? — Николай, тут же пожалел о своем неуместном вопросе, ибо понял, что Женевьева тоже пожалела о своей откровенности.
— …и я узнала, что есть люди, которые хотят заниматься любовью, даже если знают, что девушка не хочет этого. Анри проломили голову. Он выжил, но не смог работать океанографистом, как хотел. Я вырвалась от них с меньшими потерями, потому что Анри их задержал. Когда я бежала по лужам и продиралась через кусты, слыша сзади топот, то поклялась, никогда больше не быть беззащитной.
Сперва я училась каратэ, но тренер сказал, что мне будет легче перейти на У-шу. А потом, когда в школе выдавали дипломы, один из членов комиссии спросил меня: чем я намерена заниматься в жизни? Я еще не знала. Тогда он сказал: если ты будешь учиться некоторым другим полезным вещам с таким же азартам, как училась драться, у тебя будет очень интересная работа, на которой ты не соскучишься. С того года прошло пять лет, и я, вправду, не соскучилась.
— А я думал, ты посмотрела фильм про «Никиту», — усмехнулся Арчи.
— Нет, — постаралась улыбнуться гостья, — я всегда была хорошей и послушной девочкой. Моя бабушка до сих пор не знает, кем я работаю.
Женевьева все еще дрожала. На это были и дополнительные причины: она была в легком платье, а к вечеру похолодало и пошел дождь.
— Хочешь коньяка? — Спросил Арчи.
Она кивнула и Николай указал ей на сумку, где у него для разных экстремальных случаев была припасена фляжка с «Дербентом».
— Это не коньяк…, - поморщилась она.
— Потому что он изготовлен за пределами провинции Коньяк и, даже, за пределами Франции, — закончил Арчи. — Я это знаю. Но у нас такая традиция. Считай, что я предложил брэнди.
— А где рюмка?
— У нас этот сорт принято пить без рюмок, — Арчи снова усмехнулся: вот он какой, Запад: без труда может вырубить любого мужика, а вот впервые узнала, что крепкие напитки можно употреблять без рюмок и даже стаканчиков.
Женевьева два раза отхлебнула.
— Это хорошее брэнди. Вот теперь со мной все в порядке. Кстати, а куда мы сейчас едем?
«Куда мы едем? — Подумал Арчи. Ах ты, черт! Лишь только выехали на площадь Восстания, сразу автоматом направился домой. Забыл про пассажирку. И буду на Петроградской уже через три минуты. Я же еще в конторе согласился на авантюру, что француженка пока поживет у меня. Как говорится в модной байке — за язык никто не тянул, а за базар ответишь. Теперь-то точно придется отвечать. Вот так, Женька».
— Вот так, Женька, — сказал он. — Жилье на сегодня ты сама выбрала. С вещами хуже. Ты их кинула в конторе. Там уже никого нет: ты слишком долго развлекалась с мужчинами и покупала газеты про собак. Мне же мчаться в офис, по правде говоря, влом.
— Влом? — Переспросила Женевьева.
— И не могу, и не хочу одновременно.
— А я хочу только одного — лечь в горячую ванну.
«Какое сегодня число? — Со страхом задумался Арчи. — Вдруг горячую воду еще не дали? Для француженки ванна без горячей воды — еще большая дикость, чем три насильника на Невском. Пятнадцатое. Позавчера должны были включить.
— Желание исполнится через пять минут.
— Николя, — Женевьева внимательно посмотрела на Арчи. — В квартирах одиноких мужчин обычно можно найти разные полезные женские мелочи.
— Какие-нибудь колготки или электробигуди? Найдем. А зубную щетку — купим в ларьке.
Женевьева удовлетворенно улыбнулась.
— Ты, ха…, извини, забыла, как будет по-русски одинокий мужчина.
— Холостяк, — подсказал Арчи.
— Ты профессиональный холостяк, Николя.
— Когда ты вернешься домой, твой запас русских слов заметно увеличится.
— Не исключено, — согласилась Женька.
Чувство которое, охватило Арчи в подъезде, а затем и в лифте, вряд ли можно было назвать беспокойством. Речь шла, скорее, о стыде. В парадной свет не горел и это, пожалуй, было и к лучшему. За то лифт был освещен ярко и пока они ехали до шестого этажа, Николай понял, что словарный запас француженки пополнился, как минимум, на два написанных в лифте, но непечатных слова. Услуги переводчика не понадобились, ибо каждое из слов сопровождалось технически грамотной иллюстрацией.
Когда они подошли к дверям, и Арчи загремел ключами, чувство стыда усилилось. Николай понял: сейчас глазам гостьи предстоит углядеть еще более безрадостную картину. Последние дни спать приходилось в офисе. Он не помнил, когда убирал дом последний раз. И, разумеется, гора грязной посуды была просто свалена в раковину. Впрочем, судя по ее виду, посторонний наблюдатель вряд ли сумел бы определить, как долго она здесь валяется.
Из глубины квартиры на встречу вошедшим, сонно потягиваясь, вылезла здоровенная ротвейлерша. Увидев гостью, она деловито направилась к ней.
«Мэй, свои, назад». — Скомандовал хозяин, но Женька уже успела, присев на корточки, сунуть свое лицо к собачьему носу. «Назад»! — Строже повторил Арчи, представив, какой «Ам!» произойдет, не понравься пришелица его сокровищу. Однако все опасения оказались напрасными, так как прилично воспитанная и неоднократно премированная на выставках Мэй Квин Лаки Стар о'Кэнел, вопреки множеству «собачьих наук», которым ее обучили опытные кинологи, вдруг начала старательно вылизывать лицо совершенно посторонней француженки. А Женька, жмурясь и хихикая от щекотания влажного собачьего языка, начала почесывать ее за ушами, приговаривая «Маша, Маша».
Этого Арчи уже вынести не мог. Схватив Мэй за шиворот, он толкнул ее подальше от Женевьевы, велев идти на место. Собака недовольно удалилась под Женькины стенания, что с животными так обращаться нельзя.
— Я лучше разбираюсь, что можно моей собаке, — буркнул Арчи, — лучше попробуй-ка принять ванну.
Из ванной доносился победный рев горячей воды. К счастью, она благополучно уходила в канализацию, не выплескиваясь на пол. «Стоял бы в квартире счетчик, до конца жизни был бы на ответе перед жэком», — подумал Арчи.
На остальные мелочи: несколько пустых пивных бутылок посреди коридора, брюки. висевшие на открытой дверце шкафа и т. д. можно было не обращать внимание.
— У тебя был обыск? — усмехнулась Женька.
— Нет, Просто я долго не был дома. Ты когда-нибудь видала что-то подобное?
— Еще в лицее, я однажды посетила коммуну хиппи. Один парень по кличке Эльф каждый раз придя в свой притон, снимал не только ботинки, но и носки. Их он сразу же вешал на абажур.
— На абажуре в комнате нет ничего, кроме прошлогодней пыли, — заметил Арчи.
— Тогда, будем считать, в квартире порядок. — Подвела итог гостья и скрылась в ванной.
Николай заорал, что должен там сперва навести порядок, но в ответ щелкнула задвижка.
— Мне приходилось быть в Габоне, — крикнула из-за двери Женевьева. — У тебя жарче…
Пока гостья плескалась в ванной, Николай совершил чудо. Самые грязные тарелки он не стал мыть, а просто разбил и свалил осколки в мусорное ведро. По всему паркету успел пройтись половой тряпкой. Все, что лежало не на своем месте в обеих комнатах, распихал по шкафам. Откуда-то достал вазочку с искусственными цветами, сдул пыль и поставил на кухонный стол. Теперь оставалось чего-нибудь приготовить на ужин.
Из всех продуктов в холодильнике были в избытке лишь яйца. Он достал пять штук и уже поставил на огонь сковородку, как из ванной, в облаке пара выплыла Женевьева.
На этот раз это было точно видение, этакая тропическая фея. На ней был лишь старый, драный халат, в котором после ванны Арчи любил ходить по квартире.