Нина позвонила уже на следующий день и напросилась в гости. В этот раз она приехала одна. Светлана догадывалась, что визит нанесен неспроста. И уже через несколько минут встречи догадка подтвердилась. Нина решительно заявила, что ей удалось упросить отчима, чтобы обязанности телохранителя выполнял не кто-нибудь, а Алексей Нертов. Поэтому Света ну просто обязана как-нибудь уговорить бывшего мужа согласиться встретиться с Даутовым и обсудить все детали работы.
— Ты только как-нибудь намекни Своему, что я не люблю стукачей, — инструктировала гостья приятельницу, — но пусть он папе вида не подает и вообще — поменьше строит из себя — отчим это не любит.
Светлана вынуждена была пообещать, что постарается все сделать как надо и тут же отзвонилась Алексею, сообщив, что сейчас приедет.
Главное — быстрота и натиск, — решили приятельницы, — а то подумает-подумает Алексей и не согласится. Что тогда делать бедной девушке на теплом Лазурном берегу? — Через окно убегать на свидания от своих охранников, что ли?
Светана, правда, была уверена, что от Нертова Нине удрать не удастся, но это ее не очень волновало.
— Во-первых, — думала она, — пока Алексей присматривает за этой девицей, Даутов ни за что меня не уволит с работы. Во-вторых, если генеральный директор «Транскросса» не до конца поверил, я не знакома с находившимися в конверте документами, то работа Алексея и меня на фирму будут лучшей гарантией лояльности. К тому же, если, вдруг, документы понадобятся кому-то еще — одно упоминание имени Даутова охладит самых отмороженных искателей приключений.
Будучи женщиной неглупой Светлана прекрасно понимала, что не может слабый человек руководить такой махиной, как «Транскросс» с ее многомиллионным дневным оборотом, что за спиной Даутова стоят достаточно крепкие как легальные, так и «неформальные» структуры. А лучшее место, где можно спрятаться от тигра — логово самого зверя.
С этими мыслями Света и приехала к Алексею, хотя не стала сообщать ему подробности визита Даутова и «грузить» по поводу исчезнувших документов.
Арчи, попивая вечером с товарищем джин с тоником, тоже не стал беспокоить его всякими «мелочями». В частности, он не рассказал, что именно Даутов назвал фамилию Нертова, как одного из возможных кандидатов на пост охранника падчерицы. Впрочем, если говорить честно, сыщик тогда просто упустил это из виду, так как больше был озабочен вопросом, как бы поближе познакомиться с симпатичной секретаршей, подававшей чай в офисе солидного клиента.
А клиент, фирму которого обслуживало агентство Николая, все шизофренически жаловался на возможные происки недоброжелателей, требовал устроить чуть ли не поголовное наблюдение за всеми акционерами, сетовал на появление неких темных сил, старающихся втихаря скупить ценные бумаги фирмы и нес прочую ахинею, напоминая выжившего из ума дядюшку Скруджа, у которого вместо глаз крутились два здоровенных бакса.
Арчи с удовольствием бы послал шизоидного клиента куда подальше, но тот «нал», который Даутов регулярно вручал сыщику в качестве оплаты за работу и премиальных, обязывал Николая доброжелательно улыбаться и изображать усердное внимание. Иванов не видел ничего опасного для Даутова не только в его ближайшем окружении, но и в дальних связях. А предложение помочь найти телохранителя для падчерицы, собирающейся ехать в теплую Францию, сыщик посчитал окончательным подтверждением мании преследования.
— Впрочем, почему, если клиент того хочет, не доставить удовольствие своему старому товарищу, — рассудил Арчи, — тем более, Леха и так попусту переживает из-за своего жмурика-банкира. А тут, глядишь, развеется в обществе симпатичной телки.
Вообще-то, он и сам бы с удовольствием согласился сопровождать Нину в ее путешествии, но как только намекнул об этом Даутову, тот нахмурился и заявил, что дело сапожника — точать сапоги, а художника — рисовать. Переубеждать клиента сыщик не стал.
Даутов продолжал придуриваться, как бы исподволь наблюдая за реакцией сыщика, явно считавшим себя самым умным и неотразимым.
— А секретаршу я ему, пожалуй, сосватаю, — лениво решил генеральный директор, подставляя лицо под прохладную струю кондиционированного воздуха, — пусть парень развлечется. Когда человек расслаблен — он безопасен. Ишь, как взглянул, разве что не облизывается!
Расставаться с конторой Иванова пока не стоило. Кем бы ее руководитель не считал клиента, но дело свое знал хорошо, копал грамотно и, читая отчеты наружки, Даутов довольно хмыкал, находя общие точки с информацией, которую получал из неизвестных сыщику источников…
Нертова Даутов приметил уже давно, на одном рандеву, организованном Чеглоковым. Парень был не промах — Анатолий Семенович погуляв в одиночестве по территории загородной резиденции, где проходила встреча, обратил внимание, насколько ненавязчиво, но плотно охранники Нертова «держат сектора» гостей. Да и сам начальник службы безопасности не жрал, как дорвавшийся до халявы качок, а по уму руководил своей командой. Уже тогда Даутов начал подумывать, что неплохо было бы переманить Нертова к себе, но, наведя о нем справки, понял, что это будет сложно.
Неожиданная смерть Чеглокова развязала Даутову руки. Он, один из немногих, был твердо уверен, что охранник сделал все, что мог. И только идиотское упрямство клиента, помноженное на высокий профессионализм киллера и еще большую изобретательность «сценариста» покушения, позволили довести операцию до конца. Кроме того, у Даутова были еще свои, личные виды на опального телохранителя. Поэтому лучшего сопровождающего для падчерицы он не желал. Оставалось только убедить самого Нертова согласиться. С этими мыслями Даутов набрал телефонный номер квартиры Лишкова…
Марина Войцеховская, наверное, так и не узнала бы о том, что погибший банкир Андрей Артурович Чеглоков — ее родной отец, если бы не старания его службы безопасности, умудрившейся раздобыть львовскую копию заявления матери Марины о выдаче свидетельства о рождении. После смерти банкира девушка, несмотря на просьбы своей внучатой бабушки — престарелой тетки Андрея Артуровича, уехала во Львовскую область к младшему брату Петеньке и старалась как кошмарный сон забыть все происшедшее в городе на Неве.
Но чуть ли не каждую ночь ей снился мертвый артист Македонский, протягивающий к ней перетянутые проволокой синие руки… Еще большим кошмаром во сне, как ни странно, казались встречи с Алексеем Нертовым. Он молча приходил, долго укоризненно смотрел на Марину и, бросив презрительное «дрянь», растворялся в небытии. Марина пыталась закричать, остановить Алексея, объяснить, что ни в чем не виновата, но не могла даже приподняться с подушки, потому, что неизвестно откуда появившийся Шварц хватал ее за горло грязными руками. Улыбаясь гнилыми зубами, этот оборотень требовал, чтобы она немедленно взяла винтовку и убила Нертова…
Марина в ужасе просыпалась, пытаясь стряхнуть наваждение, но сны приходили вновь и вновь. В конце концов она решилась написать Алексею и все объяснить, но тут почтальонша принесла послание из Питера, в котором тетушка Чеглокова, сетуя на одинокую старость, просила хоть ненадолго заехать погостить и заодно еще раз подумать о вступлении в права наследования.
— Ты же знаешь, Мариночка, — писала Наталья Сергеевна, — как бы мне хотелось видеть тебя рядом… Если ты откажешься приехать — все акции и деньги твоего отца отойдут государству. А он-то, сердешный, так хотел видеть тебя счастливой. Я уже договорилась с владельцами одной из фирм, компаньоном которых ты станешь, чтобы тебя встретил… Если не захочешь этим заниматься — просто навести меня перед смертью. А акции — Бог с ними — отдай в какой-нибудь детский дом, как совесть тебе подскажет…
Марине не хотелось обижать старушку, оставшуюся совершенно одну и так тепло отнесшуюся к внучатой племяннице. «Кроме того, — подумала девушка, — надо все-таки до конца объясниться с Алексеем, которому я доставила столько неприятностей». Поэтому она послала телеграмму в Петербург, что вылетает.