Похоже, до нее «цветочницей» во дворце работала простая девушка, так что не стоит особо опасаться, что она не справится с обязанностями. Искусство составления букетов, язык цветов, умение выращивать живые композиции — этому всем учили в монастыре. Для любой благословляющей это — такие же обычные дела, как для кухарки — чистка картошки. Астралия училась вместе с благословляющими, но особого интереса ко всем этим хитростям украшения богатых домов не испытывала. Поэтому, когда лорд Буригаг сказал, что рекомендовал ее, внучку садовника Бооти, герцогине Вольмар, Астралия начала беспокоиться: получится ли у нее? Ей был проще договориться с камнем или железом, чем с капризными цветами.
— Наверное, так, — сказала девушка. — Но все же: где найти старших, чтобы отдать бумаги герцогине?
— Идем, провожу! Мастер Льюс, наверное, сейчас на кухне, командует приготовлениями к обеду.
— К обеду? — удивилась Астралия.
По ее расчетам, давно минул не только полдень, но и время ужина. Желудок уже напоминал о том, что съеденные в дирижабле подорожники — это слишком мало для того, чтобы спокойно ждать утра.
— Да! — служанка, видимо, соскучившись работать в одиночку, всю дорогу до кухни радостно тараторила, не очень заботясь о том, слушает ли ее спутница. — Завтра у нас — званый обед. Приглашены герцогиня Флорелли, герцогиня Аметилис, леди Морсалин, княгиня Экст, леди Вирелли… Я знаю, я сама приглашения относила, когда курьера посылали. А тебя как зовут?
— Астралия Бооти… Асти, — ответила бывшая монастырская послушница, решив, что здесь ее вряд ли будут звать «мастрис».
— А меня — Пини… Пинелия Варс из Экона. Да, наша семья живет в столице с незапамятных времен, а первые Варсы служили у князя Эконского до того, как его съели ящеры! Представляешь?
Впрочем, полностью изложить свою родословную маленькой гоничной не удалось. Спустившись на пару этажей, девушки добрались до кухни, размеры которой поразили юную провинциалку. Конечно, она бывала в господских домах и в родном Отторе, и в Кнакке. Да и поместье Суволли, в котором жил дед, считалось одной из самых значительных усадеб в городе. Но кухня герцогини была больше любой другой виденной девушкой кухни раз в десять. Уступала она, пожалуй, только трапезной в монастыре.
Мастер Льюс оказался немолодым благообразным эльфом-полукровкой, чем-то неуловимо напоминавшем Астралии ее деда. Он взял бумаги, бросил через плечо одной из кухарок:
— Лини, будь добра, через половину склянки накорми девушку, она с дороги!
Потом кивнул Астралии:
— Госпожа у себя в кабинете, будет уместно, если мы поднимемся к ней вместе. Идемте!
И, окинув пристальным взглядом скромное платье девушки, добавил:
— Мастрис!
Услышав это обращение, кухарки с большим интересом посмотрели на девушку. Астралия ощутила, как, стоило закрыться за ней с мажордомом двери, они принялись обсуждать ее — и внешность, и возраст, и вообще все, что каким-то таинственным образом умудряются узнавать слуги о любом, кто появляется в доме.
После того, как Астралия представилась герцогине и получила указания по поводу украшения гостиной к завтрашнему обеду, она спустилась на кухню, где ей устроили форменный допрос. Однако пытаться что-то выведать у Тени — задача не из простых. Астралия постаралась стать как можно менее интересной кухонным болтушкам. Да, она — внучка того самого Бооти, который раньше жил в Эконе, а потом уехал в Кнакк. Да, Бооти с Сиреневой улицы — это родня, но никогда не виделись. Да, дед — садовник. Самый лучший? Может быть, так говорят. Да, она — любимая внучка у старика, и многое она знает от него. Да, завтра она украсит столовую, а потом пойдет в оранжерею, чтобы посмотреть, как обращаются с кнаккской рассадой…
В общем, за ту половину склянки, что понадобилось девушке на ужин, кухарки не смогли узнать об Астралии ничего, кроме того, о чем они могли бы догадаться сами.
А ночью бывшей монастырской послушнице снились упругие ветры и серая облачная муть. Лишь к утру приснилось солнце — но оказалось, что это не совсем сон, утро было ясным и теплым, насколько, конечно, могут быть теплыми дни второй половины осени.
Глава 6
Глава 6
Иван тоже вполне благополучно, хотя и с меньшим комфортом, добрался до столицы.
В середине первой ночи путешествия его одиночество было нарушено. Сыщик, привыкший чутко спать в незнакомых местах, открыл глаза от звука открывающейся двери. На пол купе упал свет от фонаря в коридоре вагона, потом его заслонил кто-то большой и широкий.
— Нет, милок, не захлапывай, — новый пассажир, видимо, пытался говорить шепотом, но получалось весьма раскатисто. — Я лампу жечь не буду, тут разумный спит. Оставь баулы — и иди себе, а тут я сам.
Свет из коридора позволил рассмотреть весьма габаритного господина — рослого и с заметным брюшком. Сосед снял дождевик, повесил его на появившуюся из поклажи вешалку, достал подушку и плед, потом рассовал пожитки по грузовым сеткам.
Иван краем глаза следил за его движениями, дожидаясь, когда господин ляжет, и можно будет спать дальше. Повозившись еще некоторое время, сосед наконец-то угомонился — и Иван пожалел о том, что ждал, когда тот заснет.
Храп толстяка походил на грохот камнепада, который перемежался изредка звуками, напоминающими то волчий вой, то свисток электрички.
«Надо было засыпать, пока этот музыкальный ящик не лег, — подумал Иван. — Хотя, наверное, я проснулся бы от его рыка в твердой уверенности, что поезд попал в катастрофу, и вокруг него ходят голодные львы».
Несмотря на храп соседа, Ивану все же удалось более или менее выспаться. В бодрствующем же состоянии новый пассажир оказался милейшим человеком. Звали его Тос Лоони, он служил на таможне в столичном порту, а сейчас возвращался со свадьбы двоюродной племянницы. Деревенская родня нагрузила его всевозможными подорожниками, так что Иван, наверное, мог бы обойтись и без купленных в ресторанчике у вокзала пирогов. Нашлась в багаже соседа и сливовая самогонка.
— Попробуй, мастер Ваниус! Нет, за раз не распробуешь, дай-ка еще плесну! Эх, не я вещи собирал, сватья какие-то наперстки поклала, чтоб ее! Ну-ка, закуси! Бери мяско, бери! Сват коптил! Как, проняло?
— Проняло! — прохрипел сыщик.
Самогон действительно был хорош — ароматен и не в меру крепок.
«Градусов семьдесят», — с опаской прикинул Иван.
Впрочем, работа в следственном комитете научит пить и не такое, так что землянин, опрокинув в себя несколько внушительных «наперстков», головы не потерял и принялся расспрашивать спутника о столичном житье-бытье. Таможенный чиновник — фигура, может быть, и не крупная, но много знающая и о многом догадывающаяся. Тос Лоони под воздействием самогонки стал словоохотлив, и ко второй половине дня Иван уже прекрасно ориентировался и в таможенном законодательстве, и в структуре экспорта и импорта Империи, и в криминальных группировках, которые неизбежно возникают везде, где есть чем поживиться. А в столичном порту поживиться было чем. С контрабандой, конечно, боролись, но ради хороших денег любые разумные в любых мирах готовы рисковать и своей, и — особенно — чужой головой.
Потом Ивану надоело сидеть в купе, и он соблазнил мастера Лоони прогуляться до вагона-ресторана, чтобы попробовать гномскую кухню. Готовили гномы действительно своеобразно, землянин смог проглотить лишь пару ложек грибного паштета, а вот таможенник с удовольствием умял пару тарелок чего-то, по виду больше всего напоминавшего мотки водорослей, посыпанные жгучим перцем.
Потом была какая-то большая станция, и проводник сказал, что поезд стоит тут целую склянку, можно прогуляться около вокзала, что Иван с новым приятелем и сделали. Правда, привокзальная площадь не отличалась от подобных ей в любых мирах — шум, толкотня, крики носильщиков и извозчиков, бабы с корзинами торгуют какой-то снедью, в толпе шныряют мальчишки самого подозрительного вида… Иван полюбовался шпилями какой-то архитектурной достопримечательности, основная часть которой была скрыта домами вокруг площади, купил у пробегавшего мимо мальчишки свежую газету и предпочел вернуться в вагон.