- Андрей, ты, кстати, не в курсе, повязали ли рубоповцы "нежную парочку"?
Я никак не могу дозвониться до Резакова.- Я снял очки и стал протирать стекла салфеткой.- Куда они все пропали?
- Мудаки они,- презрительно процедил шеф, сдирая целлофан с пачки "Кэмела",- не успели. Очаковский скрылся, кто-то наверняка предупредил. Думаю, что дамочка вместе с ним. Надо будет коллеге Тингсону в Стокгольм позвонить, адресок-то стервы мы знаем. Пусть там полиция с Интерполом пошустрят... Да, "афганца" продолжают искать, но вряд ли найдут. Козлы, одним словом. Ни хуя не умеют грамотно работать.- Обнорский пощелкал зажигалкой, прикурил, выпустил сизое облачко дыма.- До соплей обидно. Мы им выложили все на блюдечке, а они... Ладно, хер с ними. Что у нас там по плану, Глеб?
***
...Через месяц шведский журналист Тингсон, друг Обнорского и соавтор его книги "Криминальная Россия", сообщил нам, что в Стокгольме, в доме 21 по улице Тегнергатан, полиция обнаружила труп молодой женщины, убитой с особой жестокостью ножом. Убитая была идентифицирована как владелица дома Татьяна Сбитнева. Полиция продолжает розыск преступника...
ДЕЛО О ПРОПАВШЕЙ РОССИИ
Рассказывает Михаил Модестов
"Модестов Михаил Самуилович, 28 лет, еврей. Специалист по расследованиям в области культурных и научных сфер, имеет обширные связи в кругах творческой интеллигенции. Недавно женился на сотруднице АЖР Нонне Железняк, что во избежание семейственности и кумовства повлекло ее немедленное перемещение из отдела расследований в специальные корреспонденты. Семейная жизнь окончательно избавила Модестова от недостатков, приобретенных за годы службы в оркестре Мариинского театра и последовавшей затем работы в ресторанах. Из неизжитого остались мягкость, чрезмерная вежливость, близорукость и любовь к домашним животным".
Из служебной характеристики
- Кажется, Модестов, ты скоро станешь папой...
Отреагировать на заявление Нонны подобающим образом я не смог - дело было в конторе, и жарить рекламную рыбку на чудесном масле никак не выходило. Нежно приобняв супружницу, я попросту наслаждался маршем Мендельсона в исполнении внутреннего оркестра. Блаженство, правда, прерывала одна гаденькая мыслишка: "Как? Эта маленькая штучка не защитила нас обоих?"
Размышления об интимных подробностях контрацепции были вызваны вовсе не досадой на "залетевшую" подругу жизни. Наоборот, как только мы с Нонкой, что называется, сошлись, я тут же потребовал наследника. А она не хотела! В смысле, ребенка, а не процесса.
С процессом все было в полном порядке.
"Ты что, Мишка, смерти моей желаешь? Как личности, я имею в виду. Творческой единицы славного Агентства",- таким высоким слогом объясняла она свое нежелание выбывать из колеи жизни с пузом и последующими прелестями ухода за младенцем. Со всеми вытекающими отсюда мерами. И как же тогда прикажете объяснять эту нечаянную радость? Непорочным, прости Господи, зачатием?
- Модестов, ты все неправильно понял. И не приставай ко мне на работе, а слушай сюда.
- Как неправильно? Не хочешь ли ты сказать, что отцовство отменяется?
- Ни в коем случае! Оно наступит прямо завтра.
Тут мои объятия ослабли, все, что во мне пело, играло и вздымалось, умолкло и опало. Я уже ничего не понимал и готов был услышать от Нонны самые фантастические объяснения. И я их услышал.
- Малышка уже родилась, и завтра мы пойдем ее удочерять. Вот и все.
- Все? А может, я не хочу никакой чужой девочки? Я вообще, может быть, мальчика хочу!
- Не кипятись, Модестов, захочешь.
Мальчик у меня и без тебя есть, а видел бы ты, какая она прелестная!
- А, ты-то где ее увидела, подкинули, что ли, младенчика прямо под дверь Агентства?
- Ой, как смешно! А если и подкинули? Все равно тебе не отвертеться, Модестов, ни за что.
Это я и сам сознавал. А через пару минут я осознал, откуда прелестный подкидыш на мою голову свалился. Нонна увидела его пять минут назад по телевизору в милицейской передаче. Фотографию младенца, подброшенного в один из органов опеки, продемонстрировали с целью обнаружения его родителей. И моя жена уже успела позвонить по одному из указанных телефонов с решительным требованием не искать гнусных производителей подкидыша, а отдать невинное дитя в нашу сугубо положительную семью милых, интеллигентных и даже обеспеченных людей.
И ничто не могло ее остановить. Во всяком случае, не я.
***
Не стану распространяться, к каким доводам прибегла вечером в домашней обстановке Нонка, но наутро я провожал ее в детский приют как отец.
В смысле, готовый отец нашего совместно нажитого ребенка. Нажитый Нонной без меня шестилетний сын Денис и его сверстники кот Мишка с кошкой Ксюшей восторженно готовились принять в семью новоявленную сестренку.
Оставленный кормить, одевать и сопровождать к местам постоянного пребывания драгоценных домочадцев мальчика в детсад, зверье по комнатам, я, увы, пропустил урок. То есть не смог поучиться виртуозной "работе с источниками", которую Нонна провела по истории с подкидышем. Встретившись с женой через три часа в Агентстве, я услышал сюжет покруче, нежели мое отцовство.
Ты представляешь себе, Модестов, ребенка-то нам аж из Госдумы подкинули!
- Слава Богу, не сам президент с губернатором!
- А ты откуда про это знаешь? Приютские слили или менты?
Понимаете разговор? Я не понимал, пока Нонка, устав от моих переживаний по поводу ее душевного здоровья, не рассказала все по порядку. Но легче от этого не стало. Оказывается, девочку в опеку привез мужик, Стеблюк некий, уверявший, что получил младенца прямо из рук спикера Госдумы Кряквина - мол, подвозил его до Смольного на тачке своей.
"Мы про тебя, сказал, все знаем и доверяем тебе самое драгоценное - эту колыбель. В ней новая Россия. Ты станешь девочке опекуном, а когда надо, мы тебя с Владимир Владимирычем и наместником его навестим. Столицу обратно перевезем и державу подымем",- сказал, и был таков.
Марш Мендельсона - верный признак невероятных событий - грянул в моем мозгу, но я просто заржал. Как же я погибал со смеху, умирал от щекотки по организму, подыхал с хохоту! Ничего не могло быть страшнее для человека с юмором, нежели серьезная физиономия моей суженой, пересказывающей чужой бред. Она ему верила!